я приеду. К сожалению, летом я не приеду. Я уже записался в стройотряд и, как ты понимаешь, не могу подвести товарищей из-за того, видите ли, что мне охота поесть маминых блинчиков. Мало ли чего нам хочется! Ты сам мужчина и отлично понимаешь, что долг прежде всего.
Так что я приеду где-то в начале сентября, максимум октября. И то, если нас не ушлют на картошку. Если пошлют, тогда уже после картошки. Потому что занятий я могу пропустить пару дней, а с картошки, как ты сам прекрасно понимаешь, не смоешься.
Как там мать?
Впрочем, она, конечно, тоже читает это письмо. Так что здравствуй, мама. Пишет тебе твой единственный сын. А спешу я тебе сообщить, что я жив-здоров, цел-невредим, в меру сыт и даже где-то доволен своей жизнью.
Кстати, предки, хочу вас предупредить: когда я приеду, то приеду не один, а с товарищем, который мне даже немного больше, чем товарищ, и которого, между прочим, зовут Люда. Так что готовьтесь.
Ну вот. В общем всё. С учёбой у меня в меру нормально. Из стройотряда я вам, естественно, напишу.
Батя, не расслабляться. По утрам пробежечка. Чтобы я приехал, и ты был у меня, как огурчик.
Мам, береги отца. Ибо, как доказано наукой, мужчин вообще надо беречь, а не то вымрут, как динозавры.
Предки, будьте здоровы.
Ваш любящий сын».
Женщина кончает читать письмо и молча сидит, держа его в руке и опустив руки на колени. Она смотрит в окно.
Ветер проникает в комнату, шевелит цветы в глиняной вазе, письмо в руке у женщины и её волосы. Тихо, только слышно сухое шуршание. Шуршат цветы, но, если отвлечься, делается непонятно, что шуршит: цветы, письмо или волосы.
Две супружеские пары в одном купе
1
В купе ехали две супружеские пары. Одна молодая – по двадцать семь лет, другая старая – по шестьдесят.
Молодые поженились четыре года назад. Жену звали Аня, а мужа – Юра. У них была дочь. Она сейчас была у Аниных родителей, и Аня и Юра ехали за нею.
У них был ещё один ребёнок. Только он ещё не родился. Они зачали его два месяца назад, и за два дня до отъезда Аня сказала об этом Юре.
Когда они ещё не поженились, они решили, что у них будет трое детей. Но после рождения дочери, после того, как Юра ушёл с завода, поступил в аспирантуру и стал зарабатывать намного меньше, и, вообще, когда потекла реальная нормальная семейная жизнь, в которой понятие «ребёнок», с тривиальной точки зрения возвышенное, а на самом деле вполне сопоставимое с такими понятиями, как «квартира», «зарплата» и тому подобными, им стало очевидно, что по крайней мере в ближайшем будущем заводить второго ребёнка не следует.
И поэтому, когда Аня поняла, что беременна, она испытала не радость, нежность и любовь, но страх и растерянность. И одним из проявлений этих страха и растерянности было то, что она не решалась говорить об этом с Юрой.
Поэтому она ничего не говорила.
