оенкомат неожиданно вспомнил о нем. Это несмотря на сокращение армии, объявленное новым Президентом.
Отца похоронили месяц назад. Жена с годовалым сыном уехала в деревню под Черновцы. Он рассчитывал за три летних месяца подкопить деньжат, работая на полторы ставки. А тут, на тебе – повестка! Извольте послужить! Очень некстати. Можно сказать, совсем не вовремя. В другое время Иван бы не подумал нарушить закон, но не сейчас. А с другой стороны, нарушать не хотелось. Ибо он – законопослушный гражданин. Но какая сейчас Ивану армия?! Военкомат и так устроил неожиданную «отсрочку» на год, потому что потеряли документы при переезде. Вот, теперь их, видимо, нашли и решили, что без фельдшера Ивана Тупицына российская армия никак не справится с потенциальным противником.
Только вот где он? Америка и Европа теперь лучшие друзья России, а все ракеты, как пообещал нетрезвый президент, с трудом ворочая языком, нацелены в никуда.
Ельцин обнимается с Клинтоном и называет его лучшим другом, а Клинтон откровенно ржет над ним.
Тесть допил пиво, отрыгнулся, вытер пальцами набежавшую слезу. Сев напротив Ивана, поглядел в его остекленевшие от бессонной ночи глаза.
– Могу я твоему горю помочь.
Иван поднял взор на тестя, который говорил с сильным украинским акцентом.
– Помогите, Степан Богданович, – тускло и безнадежно проговорил он. – Я не уклонист, и бегать от армии не стану. Но сейчас уйти на два года – очень не хочется.
Пять лет назад, еще в СССР, майора Пасюк–Пивторацкого после окончания киевской академии МВД перевели заместителем начальника РУВД в Москву. Должность эта была временная, потому что ждал тесть обещанного теплого местечка в Министерстве с повышением в звании, однако, как известно, не бывает ничего более постоянного, чем что-нибудь временное. Все обещания испарились в один день. В министерстве вдруг начались перетурбации и сокращения, вакансия, которую держали для тестя – исчезла. А потом и совсем все стало зыбко и непонятно. СССР вдруг развалился, МВД реорганизовался, а тесть так и завис на должности заместителя начальника районного управления. Впрочем, он и этому был рад, потому что немало его земляков после распада Великой страны вернулись в родные республики. Во всяком случае, Степан Богданович был рад, что его не трогают и из служебной двушки выселить не спешат.
Земляки, занимавшие высокие посты в министерстве, вызвавшие его в столицу, пообещавшие и должность, и звание, постарались сдержать обещание хоть частично – тесть получил вторую звезду и стал подполковником. Но его начальник не был стар, держался за кресло и освобождать не спешил. От предложений переехать в другой город и там принять местное управление Пасюк-Пивторацкий отказывался. Москва, все-таки!
– Помогу, – повторил тесть. – Не так, как ты думаешь, Ваня, но помогу.
– А как? – безнадежно спросил Иван.
– Завтра утречком, побрейся, умойся, причешись, оденься и с дипломом и прочими документами своими приезжай ко мне на службу. Возьму тебя в своем районе опером-стажером.
Вот это номер!
От такого предложения Иван даже удивиться не сумел, настолько абсурдным показалось это предложение.
– Кем?! Но я же – медик, – напомнил Иван.
– И шо? – Тесть рассмеялся. – Я шо, не знаю? Ты медучилище закончил после десятилетки?
– Да.
– Училище твое какое образование дает?
– Среднее специальное, – не меняя интонации, ответил Иван, – медицинское.
Тесть от этого уточнения отмахнулся.
– Ну, вот и все, зятек, не парься. Это моя забота дальше. С кадрами я улажу ситуацию, у меня там есть земляки – помогут. Курсы тебе устроим, заочные. А с военкоматом договоримся.
– Хорошо.
На эмоции и возражения у Ивана уже не было сил. Все происходило словно во сне. И сон этот, как начался еще утром, так и тянется. Просыпаться Ивану не хотелось, а хотелось, наконец, выспаться.
– Ну, вот и добре! – тесть откупорил вторую бутылку Оболони. – Я об этой ситуации давно уже думал. Дуже я волновался, шо тебя загребут, и надумал. А вот и ситуация!
Тесть очень любит это слово – «ситуация», он его выговаривает как-то особенно, от чего его украинский акцент приобретает особенную окраску, а слово представляется невероятно важным. Ивану сразу приходят на ум фильмы «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «За двумя зайцами». Потому что на тестево «г» вспоминаются Проня Прокоповна: «Шо ты гакаешь? Не гакай!» и толстый Пацюк, который ел галушки со сметаной, не прикасаясь к ним руками. Тесть очень похож на этого артиста1 . За пять лет службы в Москве его акцент нисколько не изменился. Порой Ивану казалось, что тесть нарочно бережет свое особенное произношение,
Народный артист УССР Яковченко Николай Федорович 1900 – 1974.
