трапезной, когда я запретить разносить еду?
– Это я ее отправила, – показалась Макора.
– Больше не отправляй, – смерила ее недовольным взглядом. – Девчонка здесь ненадолго. Она скоро отправится в гарем.
– Никак шутишь? Ее и в гарем?
– Не твоего ума дело, Макора.
– Да, гэл Фарата, не моего. Но ты подумай, что творишь, прежде чем зашлешь ее в койку вожака.
– Идти за мной, – Фарата снова посмотрела на Эйву.
Спрашивать, куда ее поведет смотрительница, не стала, не положено. Сказали идти, надо идти.
А повела девушку Фарата во внутренний двор чертогов. Эйва шла и глазам своим не верила, жадно вдыхала воздух, старалась запомнить каждый куст, каждое дерево. Ведь за все время, что она здесь, так и не выходила на улицу. Прислугу не выпускают из чертогов, отчего у многих уже начались проблемы со здоровьем, люди не получают солнца, не дышат свежим воздухом, света белого не видят, а только работают и работают.
Отправились двое в некогда лекарскую, теперь там обосновалась повитуха. Садат развесила по стенам целебные травы, рядами сушеные грибы, ягоды. Но что-то здесь осталось так же, как и было при людях. По центру просторной залы поблескивал большой чан со сливом и подведенной к нему колонкой, чтобы качать воду. Чуть поодаль стоял длинный деревянный стол для операций, а еще дальше у окон белели койки.
– Садат? – позвала орчанку Фарата.
Та появилась сразу. Эйва как увидела старуху, аж побледнела.
– Это ее смотреть надо? – ткнула в девушку пальцем.
– Да. Я обожду снаружи.
И поспешила покинуть лекарскую. А Садат для начала обошла Эйву, незаметно обнюхала.
– Раздеваться, – направилась к чану, чтобы помыть руки. – Сейчас буду смотреть тебя. Фарата говорить, незрелая ты. Сколько лет?
– Семнадцать, – потянулась к платку.
– Мелковата, – покачала головой. – Давай, давай, скидывать тряпки.
Бедняжка трясущимися руками сняла платок, потом платье и осталась в одних льняных штанах.
– И как я тебя смотреть? – встала руки в боки.
Пришлось и штаны снять.
– Лезть на стол, – кивнула в сторону того самого деревянного стола.
Эйва забралась куда велено и сразу опустила голову. Сейчас стало так стыдно, так гадко. Орчанка в свою очередь подошла и принялась осматривать. Для начала прощупала всю, особенно в области живота.
– Бедра хорошие. Теперь ложиться и ноги разводить в стороны. Самец был?
– Что? – посмотрела на нее с непониманием.
– С мужчиной постель уже делить?
– Нет.
На что Садат принялась бормотать что-то на родном языке да головой качать.
– Не трястись, – положила большую морщинистую руку на низ живота.
Но не дрожать не получалось. К счастью, осмотр закончился быстро, правда, после оного внизу все неприятно заныло. А из-за страха голова закружилась,
