от страха. Напротив стоял Тарос. Стоял и смотрел на нее с легкой усмешкой. Эйва в свою очередь точно оцепенела. Да он преследует её.
– Сегодня ты отнести мне ужин, – склонился, взял корзину и поставил на стол.
– Не понесет она тебе ужин, – раздался голос поварихи, – Фарата строго-настрого запретила выпускать ее из кухни.
– А если понесет? Ты что же, побежишь докладываться? – уперся кулаками в стол.
– Я не побегу, колени уже не те, – улыбнулась, – побегут другие. За ней присматривают, бэр Тарос. Оставь девчонку в покое. Она незрелая, понимаешь? – заговорила тише. – Не сможет она быть с таким, как ты.
– А с вожаком, значит, сможет?
– И с ним не сможет.
– Я ее чую, она готова к…
– Не готова, – посмотрела на него строго, даже зло, – угробишь ее и все. В первую же постель.
– С чего такая уверенность? – сложил руки на груди.
– Уж я знаю, о чем говорю. На белом свете живу не первый день.
– Не ты ли послала ее ко мне?
– Послала отнести миску с едой, а не в постель лечь, не путай. А коль понравилась она тебе, веди себя не как привык. Жди.
– И дождусь только одного, как Фарата подложит ее под Кархема, – так же прошептал, – вижу, ты прониклась к ней. Так помоги, поговори со смотрительницей. Я девчонку не обижу.
– Она меня слушать не станет. Я ей не указ. Нужно, иди и сам говори.
Тогда Тарос повернулся к Эйве, до чего ему хотелось подойти к ней, вдохнуть запах. Самка так и не идет из головы, всю прошлую ночь промаялся. Желание ощутить её не смогла погасить ни одна из наложниц. Какое-то наваждение, иначе не назовешь.
– Ладно, – буркнул себе под нос и поспешил на выход.
А Эйва растерянно посмотрела на Макору.
– Хотеть он тебя, – пожала та плечами, – сильно хотеть.
– И что же мне делать?
– Сидеть тут и слушать меня. Бэр Тарос воин достойный, вожак его уважать, потому воровать он тебя не станет, а вот выменять попытаться.
– Выменять? – принялась выкладывать коренья из корзины.
– Да. Бэкда. Или по-вашему, как там, – задумалась, – а, обмен. Оруки любить обмен. У нас так жен выменивать. Орук тащить много подарков родителям невесты. И чем красивее оручек, тем больше подарков. Помнить я один случай. Орук так хотеть жениться на одной красавице, что подарить ее семье целых два гулума всякой всячины. Правда, потом много лет жалеть об этом, – рассмеялась, – оручек оказаться скверного характера.
На что Эйва лишь скромно улыбнулась. Если Тарос выменяет ее, то жизнь тем же днем и закончится.
Поздним вечером, когда всю посуду помыла, вымела трапезную и замочила в воде бобы на завтра, девушка вернулась в покои для прислуги, где села на свою койку. Сил совсем не осталось, только бы лечь уже да уснуть. Но в этот момент в покои пожаловала Риа с Илией.
– Какая радость, что ты здесь, – подошли к ней.
– Давайте
