передо мной тушку, а левой рукой сжимал рукоятку своего меча, как делал всегда, когда шел по улице. Я, как подобает сану, старался шагать с видом человека гордого и влиятельного, несмотря на смехотворно болтавшуюся куру; и все раскланивались со мной по долгу учтивости и поднимали шляпы как на площади, так и на остальном пути до дому; кроме…Так вот, один незнакомый отрок – а я уже почти входил в дверь дома – не уступил мне дорогу! Более того, он толкнул меня и убежал, не попросив прощения и не обратив внимания на мой оскорбленный возглас: «Щенок!»; а вдобавок, когда он уже отбежал на много локтей и скрылся в толпе, мне пришлось еще и позорно стерпеть ясно расслышанную мерзкую имитацию пускания ветров. Лишь позднее я осознал, что это небеса предостерегали меня от моей гордыни, а возможно и возвещали о посетителе, которого я принял чуть позднее; но в тот момент я посинел от злости.
Когда я пришел домой в свою квартиру недалеко от суда, где я жил один со слугой, и утихомирил гнев, сполоснув голову холодной водой, я велел слуге хорошенько пропечь куру в печи. Был не сезон, иначе я приказал бы зажарить ее в соусе из того новоявленного фрукта, который кое-кто называет «помо-д’оро», золотое яблоко, но он, наоборот, когда созревает в самый раз, цвета адски-красного до такой степени, что, как мне донес несколько месяцев назад один соглядатай, народишко – понятно, когда уверен, что никто не подслушивает – называет это отменное яство «курицей по-бесовски» или точнее именует на своем простецком диалекте «эр-полло-а-ля-димония», но демонологи, которых я тотчас же испросил, распробовали блюдо с особым прилежанием да не один раз и заключили, что к этому превосходному кушанью лукавый никого отношения не имеет и что любой христианин может безгрешно употреблять его, лишь бы не грешил обжорством 1.
Я только что переоделся для своего удобства в домашнее платье и сел за письменный стол в своем кабинете в ожидании ужина, намереваясь продолжить прерванное чтение «Неистового Роланда», как в дверь постучали.
Слуга объявил мне о приходе адвоката Джанфранческо Понцинибио. Это он был проклятым автором трактата против охоты на ведьм, который напечатали десяток лет назад и который я не читал, но знал о нем по жгучим нападкам теолога Бартоломео Спины, доминиканца и страстного преследователя колдуний, о которых говорится в его «О ведьмах», который напечатали через два года после нечестивого тома. Своей критикой монах поставил неразумного адвоката в очень опасное положение также и потому, что Спина был важным сановником при дворе Медичи из Милана, к нему прислушивались, и именно в том 1523 году Медичи избрали папой под именем Климента VII, и он сразу возвысил Спину до кардинала, а вскоре и до звания великого инквизитора.
Тут же надо сказать, что в то время я более не был несведущим магистратом, а уже все в римском суде были у меня, верховного судьи, в подчинении, а к тому же три года назад уважение ко мне у Климента возвысилось. Дело в том, что во время разграбления Рима, которое учинила солдатня
Хотя я говорю здесь о томатном соусе, который главный герой и вместе с ним многие другие очень любят, речь идет о моей литературной вольности. Фактически же, как учит экономическая и общественная история, помидор долгое время считался декоративным растением, так как подозревали, что он настолько ядовит для людей, что даже в 40-ых годах XVI века собиратель лекарственных трав Пьетро-Андреа Маттиоли внес его в разряд ядовитых растений. Только в конце XVIII века в Италии и во Франции помидор начали выращивать для употребления в пищу. – Прим. авт.
