Повиновение мое монсеньору полно и беспредельно. Передайте ему эти мои слова и скажите, что приду.
Глава III
Шло утро следующего дня. До моей встречи с монсеньором Микели оставалось еще двое суток.
Я исполнял важное поручение, несомненно по приказу папы, так как дал мне поручение сам блистательный Турибио Фьорилли, князь Бьянкакроче, мирской представитель папы.
Я надеялся довести поручение до конца в ранние послеполуденные часы, чтобы после пойти, как пообещался, к простолюдинке Море, она была гораздо моложе меня, ей едва исполнилось двадцать три года, у нее были черные, пышные волосы, а лицом и статью она походила на русалку; я втайне содержал ее и прелюбодействовал с нею, никогда никому о ней не поведав из опасения тяжелейших наказаний. Ведь я не знал, кому можно доверять, а в те времена еще не постановили ввести исповедальни, которые после Тридентского собора гарантировали кающемуся хоть какую-то анонимность.
И все же я сильно сомневался, что сумею исполнить свой долг вовремя, чтобы бежать к моей Море, хоть и припозднившись.
В душе у меня трепетало необъяснимое беспокойство.
Шагали со мной – все пешком, так как продирались мы сквозь дебри высокоствольного сумрачного леса – один из моих судей a latere Веньеро Салати, шестеро сопровождавших жандармов, а впереди меня открывал путь своим мечом средь ветвей и зарослей лейтенант-командор судебной стражи, Анджело Риссони.
Мы все знали, что преткновения церкви наконец найдут решение, если только мы сумеем в нашем предприятии: протестантская ересь будет истреблена, и прекрасный евангельский путь откроется собранному наконец воедино христианскому народу.
А посему великая радость была в душе у меня и несомненно у всех остальных, насколько я понял по словам, которыми охранники перебрасывались с моим помощником. Эта радость не давала хлынуть наружу нашим тревогам: про наш путь мы ничего не знали и продвигались наугад. Риссони молчал, прорубать дорогу стоило ему всех сил: вблизи залегали болота, и, прежде чем мы дойдем до цели, надо было не угодить в них.
Я помню, как по лбу у меня стекал пот, и мне беспрестанно приходилось утирать капли левым рукавом, а в правой руке, как и мои попутчики, я сжимал обнаженный меч: ведь мы знали, что в чащобе затаились волки и ягуары.
На пути меня поджидал мой старый патрон кавалер Астольфо Ринальди, ставший теперь благородным министром двора Его Святейшества, Ринальди должен был дать нам последние указания; никто из нас не знал, где мы встретимся с ним: нам было сказано, что он сам в надобный момент отыщет нас. Операция была настолько секретной, что даже мы не могли знать точно все ее этапы.
Прошли мы много, а все еще продирались по этой неприветливой пуще. Солнце уже стояло высоко, что я заметил, подняв взор в просвет меж густейшими кронами. Наверняка сегодня повидаться
