немой сцены:
– Блина, Ксю, меня лихорадит рядом с ним. Я этого так боялась… – на миг глаза закрываю, всем видом показывая, как жжёт правда.
– То есть, лихорадит? – вскидывает одну бровь подруга.
– Ну, это когда тремор в теле, бросает то в холод, то в жар.
– Ир, – одёргивает Ксения, – я, конечно, не так умна, как ты, но я другое имела в виду: прям трясёт от раздражения, или возбуждения? – въедливый прищур. – Ну, это когда помимо тобою сказанного ещё и голова дуреет, ноги слабеют, а в животе бабочки… – добавляет значимо.
– М-м-м, – задумываюсь, водя пальчиком по едва заметной зазубрине на светло-голубом столе кафешки. Сказать «а» было легко, а вот остальное… – В том-то и дело, что раздражаюсь, но и возбуждаюсь…
– Мать, – обречённо выдыхает Бравина, – ты попала!
– Что? Вот так… прям вердикт, и всё?
– Ага, – безапелляционный кивок. – Очуметь, – не скрывает восхищения, – Вёрст в тебе женщину разбудил!
– Очень смешно, – морщусь. – Мне вообще-то не до шуток, а ты… Я…
– Это же нормально, Ир. Разбудить женское начало…
– Да оно и не спало, Ксю! – возмущаюсь загадочной радости Ксении. – Это просто я… благоразумно держалась подальше от соседа!
– Ты с ним переспала? – прямо «бах» и без такта и учтивости.
– Ксю! – давлюсь негодованием. – Ну, нет, конечно… хотя… – запинаюсь, врать подруге не хочу.
– Что «хотя»? – теперь прищур с подозрением.
– Мы-занимались-петтингом, – выговариваю на одном дыхании и затаиваюсь, боясь реакции Бравиной.
– Вот же пройдоха! – непонятно с чего восхищается Ксения, и почему-то… Игнатом. – Он лишил тебя психологической невинности! Всегда знала, что в плане обольщения он ещё тот гений…
– Ксю! – возмущаюсь. – Ты же вроде моя подруга, – выделяю слово «моя», – но почему-то начинаю в этом сомневаться!
– Ир, ну заканчивай меня обвинять в своих грехах и… ролевухах, – добавляет с нескрываемой глумливой улыбкой. – На самом деле, это нормально…
– Это аморально! – поправляю, бурча в стол.
– Ах-ах, – продолжает смеяться Бравина, – это как посмотреть.
– Я смотрю со стороны «мне теперь жуть как стыдно», – поясняю свою позицию ворчливо.
– Ой, ерунда! Зато тебе понравилось, – равнодушная отмашка.
– Я позвонила, чтобы совет выслушать, ну и поплакаться в твою жилетку, а ты…
– Жилетку дома оставила, – продолжает шутить Ксю. – Ты же не предупредила, что развратница ещё та…
Недовольно вздыхаю, подруга смягчается:
– На самом деле, я рада, что у тебя хоть так «было». Теперь наконец-то признаешься, что Игнат тебе нравится! – выдаёт с видом «а что я тебе говорила?!»
За скоростью её логики едва поспеваю.
– Нет! Нет, – шикаю смущённо. – Но признаюсь, что именно на него реагирует тело, – тихо, а на последних словах умолкаю.
– И
