желание объясняться.
– Щенок, сколько можно трепать всем нервы?! – тяжело гремел его густой бас – жизнь дана для великих дел, в не для того, чтобы шляться по кабакам и девок брюхатить.
– Тебе откуда знать, зачем мне моя жизнь? – холодно заметил он.
– Гниденыш! – он все же не удержался и швырнул чернильницу в приемного сына. Тот не увернулся, металлическая кожа легко отразила удар. Жаль только запачкался пиджак…
– Сыночек, ну пожалуйста, не зли отца, не пререкайся.
– Ты понимаешь, что будет, если какая-нибудь из твоих пассий утаит ребенка?! Нам снова выслеживать Хранителя дара Адор по приютам и свалкам?
– Что ж, во всяком случае в этом у вас уже есть опыт.
– Стоит оставить тебя на секунду, как ты начинаешь позорить доброе имя Грапнетов. А твоя невеста? Пора бы уже сыграть свадьбу и, если тебе так не терпится…– он запнулся, но продолжил с уверенностью – то зачни ребенка с законной супругой. Хватит с нас безродных хранителей божественной силы и их поисков по всему материку.
– Мне это неинтересно. Это вам зачем-то нужно, чтобы новый Металлический не родился не пойми от кого, а мне это уже будет безразлично, я его никогда не увижу.
– Да как ты смеешь? Мы столько денег тратим на твое лечение, неблагодарный стервец!
– Стоило выбирать внимательней. – Холодно заметил Вивьен.
Такие разговоры за закрытыми дверями происходили не реже двух раз месяц, несколько дней все отходили, а затем все начиналось по новой: летали чернильницы и статуэтки, разбиваясь о тело того, кого едва ли стоило назвать человеком, отец пил вечерами пустырник, иногда коньяк, а мать плакала, когда Вивьен уходил из дома, подальше от шумных споров и поближе к прекрасным, теплым и мягким женским телам.
И он, и граф злились скорее по привычке, за тринадцать лет им так и не удалось стать семьей, и Вивьен ни разу не назвал старшего Грапнета отцом, а его красивую, но безропотную жену – матерью.
Разврат и пьянство соответствовали его понятию полной жизни и задушенное запретами и запертыми дверями подростковое стремление к свободе, многократно умноженное, позднее дало о себе знать. Он сам не знал, зачем гуляет, просыпаясь рядом с незнакомой женщиной и собирая из сбивчивых воспоминаний подробности кутежа, задавался вопросом, так ли приятно ему головокружительное пьяное веселье и чувство падения, когда закрываются веки.
Впрочем, теперь все оказалось не так просто.
-Могу я идти? – скучающего спросил он, оглядывая темные пятна на рукаве.
– Нет не можешь! Вот, полюбуйся! – старший Грапнет с силой впечатал в стол конверт. – Король хочет тебя видеть.
– Зачем?
– Может, до него дошли слухи о твоих похождениях? Если ты забыл, то, чем ты тешишь свою плоть, является преступлением против королевской
