Какой с тебя организатор корпоративов? Ты думаешь, я тебя так спросила? Да я давно уже все поняла, – она тяжело опустилась на стул. – Есть у меня мечта… Уеду я отсюда и своих вытащу. Не могу здесь жить… Я, жизнь эту мерзкую и показушную, всю через себя пропустила, и сил моих на год максимум осталось. И тебя увезу, и жизнь новую подарю. Давай, родной? Устрою тебе медовый месяц в Париже, или в Нью-Йорке? – и светится надеждой.
– Зачем мне медовый месяц? Да еще и у этих идарасов? – удивился БабУшка, а у самого горло перехватило, кишки в комок сжались.
«Ребенок еще, а о взрослом мужике, как мама заботится», – теперь уже он отвернулся пряча глаза.
– Как зачем? – настаивает одесситка, – чтоб дошло до тебя, что мы – навсегда, и кошмары позабылись.
– Я только дышать в полную грудь начал, здесь надо устраиваться, денег поднять, а там видно будет.
– Ты прав. Оставим пока. Что ты говорил о корпоративах?
Лист бумаги. Ручка. Цифры, имена, телефоны.
Звонки.
Бесконечные обсуждения по вечерам.
Глава 4.
Вечер.
За окном темень.
Редкие сигналы машин.
Олег нервно ходит из кухни в гостиную и нетерпеливо смотрит на часы.
– Да что же ты на телефон не отвечаешь, зараза! Утром должна была приехать, за целый день ни одного звонка! Случилось что? – он открыл бар и дрожащей рукой налил себе полный стакан виски.
Через час плавятся нервы.
– Хоть бы сказала куда, в какой банк, где, контакты… У меня ж ничего нет! И ни подружек, никого, кроме мамы в Одессе. Хоть к ментам беги, да они, сволочи, и пальцем не пошевелят. Скажут: «Гуляет ваша благоверная, ждите», – кипятился он.
Полночь.
Пьяный Олег сидит за столом, плотно сжав голову руками, и раскачиваясь на стуле, бормочет:
– Ночь на дворе, случиться может все. Кому звонить, куда???
Сокращаются года.
Следующий бесконечный час отрезал жирный кусок жизни.
Наконец, сквозь пьяную дрему ему послышался щелчок проворачиваемого замка.
Маришка вернулась.
Вздохнул с облегчением – жива!
– Сейчас, я кое-кому устрою праздник, – пробормотал он.
А в комнату никто не входит.
Олег поднялся и, шатаясь, зашел в коридор.
– Тебе что??? Позвонить трудно было, и предупредить что задер…, – прорычал он и оборвался на полуслове.
Маришка на полу, лицо в коленки, скулит.
Беда.
В груди молотом ударило, ноги подкосились, в горле – ком. Он скрутил себя в узел и к ней – что, как?
Лицо поднимает, а там синячище на пол-лица, и белок в крови.
Он ее в охапку – она кричит дико, царапается, вырывается.
БабУшка сам не свой, орет:
– Кто, где, лица, имена
