его случайно и, как шутили родители, незаслуженно. Кармен всегда невольно улыбалась, вспоминая это семейное предание.
…Дело в том, что первые дни после своего рождения она почти не реагировала на окружающих. Деловито вертела головенкой, задумчиво и серьезно рассматривала игрушки – но не отзывалась ни на ласковые слова, ни на окрики. И не издавала ни звука. Акушерки – а вслед за ними и родня – стали подозревать, что она глухонемая. Чувствительный папаша – музыкант по профессии, всей душой преданный искусству, в порыве горькой нежности нарек дочь именем любимой певицы, которой пылко поклонялся во времена своей юности. Эта необычная певица – Кармен – была от рождения глухой, но обладала потрясающим голосом.
Ошибка обнаружилась совершенно случайно. В город пришла страшная гроза – и первый раскат грома был такой мощный, что, казалось, небо треснуло и задрожала земля. Малютка вдруг съежилась в своей кроватке, а потом зашлась криком. Стало понятно, что и слышит она недурно, и голос тоже имеется. Папаша был смущен и даже слегка разочарован. Он робко намекнул супруге, что надо бы переименовать дочурку. Но это означало новую возню с метрикой и прочими документами, и мать Кармен, женщина деловая и практичная, отказалась наотрез. Раньше надо было думать, заявила она растерянному мужу. Самой же ей было почти все равно, как будут звать дочь – страстно мечтая о сыне и родив вторую девочку подряд, она пребывала в подавленном состоянии и раздражалась чаще обычного.
Поначалу Кармен тоже была недовольна своим именем. Соседские мальчишки дразнили, да и взрослые делали большие глаза, когда ей приходилось, отчаянно картавя, отвечать на вопрос «Как тебя зовут, крошка?». Так продолжалось до тех пор, пока отец, которому надоело лицезреть удрученную мордаху дочери, не усадил ее перед патефоном. Из старого, потертого конверта была извлечена пластинка. Отец немного поколдовал над аппаратом, снял пылинку с патефонной иглы и аккуратно установил ее на черную, исчерченную кругами поверхность. Сперва что-то долго шуршало и скрипело, а потом полилась удивительная песня. Еще одна… и еще… Три четверти часа пятилетняя девчушка просидела, открыв рот, возле патефона. Она была здесь – и в то же время далеко-далеко, в волшебном, полупонятном мире, сплетенном из невесомых, чудных образов другой – взрослой и загадочной – Кармен. Кармен, внутри которой звучала потрясающая музыка, но которую все считали глухой – только потому, что она не слышала, как хлопают входные двери и ругаются соседи за стенкой.
Отец своего добился: девочка перестала стесняться своего имени, а потом, повзрослев, даже тайком гордилась им. Потому что Кармен чувствовала: между ней и ее великой тезкой-певицей есть какое-то родство, какое-то духовное сходство. Какое именно – Кармен объяснить не могла. Ведь по пению у нее в школе всегда были одни трояки.
…Впрочем, это не означает, что она была начисто лишена всяких талантов. С детства Кармен прекрасно декламировала стихи и прозу. Это признавал даже ее придирчивый отец, который, по своему собственному убеждению, обладал идеальным вкусом. Если на уроках словесности читали по ролям, Кармен доставались самые длинные монологи. А когда она
