самую дорогую бутылку взял. Платим, сказал, в двойном размере, только, говорит, на номер запишите…
– Вот как, – удивился я.
– Только номер-то хранцуз указал не мадемуазель, а шляхтича, – обиженным голосом закончил мальчишка.
– Да с чего ты решил, что он француз? – воскликнул я.
– Хранцуз, хранцуз, – стоял на своем отрок.
– Ладно! – я повысил голос, и мальчишка вдавил голову в плечи. – Француз, так француз. Он прохвост, но безобидный. Давай-ка к шляхтичу вернемся. Так что же он, молчал весь обед?
– Так только парой фраз обмолвился, да хозяин наш Пантелей Федорович намекнул ему, чтоб помалкивал, – рассказал мальчишка.
– Чем же он хозяину не угодил? – спросил я.
– Так он изъяснялся в том смысле, что с Наполеоном договор нужен…
– Какой договор? – сорвалось с моих уст.
– Договор, чтоб не идти более войной друг на дружку, – продолжил мальчишка.
– Так ты ж только что сказал, что шляхтич один обедал! С кем же он разговаривал? – повысил я голос.
– Истинный крест! – мальчишка перекрестился. – Один он был, один. И ни с кем не разговаривал.
Я вдохнул и неспеша выдохнул, едва сдержавшись, чтобы не двинуть отроку по зубам.
– Да ты, я вижу, и впрямь на дыбу хочешь, – процедил я. – Что ж ты мне, шельмец, голову морочишь?! Так говорил он или не говорил?! А если говорил, так с кем?
– Ваше высоко… Ваше сиятельство,.. – перепугался мальчишка. – Ни с кем он не говорил! Он один сидел, и так, знаете, люди вокруг говорят, так и он нет-нет да что-нибудь скажет…
– Ты хочешь сказать, что люди попросту языками чесали, так и он языком молол? – удивился я.
– Вот-вот, – отрок несколько раз кивнул. – Вот хозяин и сказал ему, чтоб помалкивал, а то ж, неровен час, мордобитие случится.
– Ну, хорошо, – протянул я, про себя подумав, что Вилсон уж очень странного шпиона в Санкт-Петербург приволок.
– Ваше сиятельство, отпусти-и-ите меня, – запричитал отрок.
– А поручений шляхтич никаких не давал? – спросил я.
– Как же-с! Бумагу я по его поручению в кирху носил, – выдал отрок.
– Какую бумагу?! – едва не взревел я. – Что ж это из тебя клещами все вытягивать нужно?!
– Шляхтич просил бумагу в кирху…
– В какую кирху?! Дорогу помнишь?
Я с трудом усидел на месте. Сердце рвалось из груди, в то же время и досадовал я на себя, что сразу не догадался правильный вопрос мальчишке задать. А отрок оказался сообразительным малым, хотя и имел заспанный вид.
– Так на Невском которая, от Екатерининского канала13 близехонько…
– Собор Святой Екатерины! – догадался я и крикнул Жану. – Слыхал? Давай! Дуй туда!
– Бумагу велено было господину Билло передать, – сообщил мальчишка. – К самому-то Билло не пустили меня, так я бумагу секретарю
Екатерининский канал – в настоящее время канал Грибоедова.
