что в Тарте и в самом деле боятся чудовища. Как бы мы ни старались скрыть своё присутствие, о нас знали, знали о лесных людях. Король Даг принимал нас во дворце, но даже он не имел понятия сколько нас, впрочем, ему тоже было не с руки распространяться о нас.
Подстраховаться мы решили на всякий случай, так что наш командир послал небольшой отряд под моим командованием на разведку как раз в тот день, что был определён Тартской Ассамблеей. Собираясь, я надел себе на голову шапку из кошачьей морды, если мы столкнемся в лесу со стражниками, то пусть они лучше встретят чудовище. О нём они знали, а вот о лесных людях в точности – нет, и раз нам так было пока удобнее, пусть так и будет. Но ни в какую засаду мы не попали, охотников покончить с чудовищем пока не находилось, на поляне мы нашли лишь испуганную, несчастную девушку, привязанную к дереву. И из года в год история стала повторяться. И никто из девушек не хотел возвращения в Тарт. Конечно, нам бы хотелось, чтобы взрослые женщины в нашем городе прибывали более чем одна в год. Но никаких специальных мер к этому не прилагали по-прежнему, полагались на случай.
И однажды такой случай действительно случился, к нашему городу пришли три молодые особы женского пола с ними был ещё и ребенок, пятилетняя девчушка. Они были одеты в длинные платья, подолы, к тому времени, как они пришли к нам, были в пыли и грязи, они шли несколько часов. Женщины говорили на польском языке, было трудно понять их. Только когда одна из них заговорила на французском, дело пошло быстрее, Снежин стал переводчиком. Я полагал, что меня ничего уже не может удивить здесь. Но дамы сказали, что выехали вчера днём, тринадцатого мая 1876 года. К вечеру они должны были приехать на хутор, но новый кучер заблудился в лесу, свернув не на ту дорогу, когда они выбрались на нужную дорогу, уже стемнело, стало невозможно ехать, и они решили остаться ночевать в лесу. Женщины вчетвером находились в закрытом экипаже, кучер спал у костра. Разбудило их дикое ржание лошадей, потом они услышали нечеловеческий вопль, это кричал кучер. На крышу кареты кто-то взобрался, по рычанию они поняли, что это какой-то зверь, женщинам показалось, что карета сейчас перевернётся, сдерживая крики, полумёртвые от страха они сжались внутри экипажа. Потом с кареты животное спрыгнуло. Они были закрыты изнутри, окошки затянуты шторками, они ничего не видели, но до рассвета женщины молились о спасении.
Они слышали урчание, похожее на кошачье, только очень громкое, слышали предсмертное ржание лошадей, звуки разрывающейся плоти, до них доходил свежий запах крови. Утром они долго не решались выйти из своего убежища, хотя уже давно перестали слышать какие-либо звуки. Когда, наконец, они рискнули приоткрыть шторку, увидели яркое солнце и осмелели. Сначала, не выходя из кареты, осмотрели всё вокруг из окошка. Они увидели останки четвёрки лошадей, ужасная картина, дамы не смогли долго смотреть, боялись лишиться чувств. Они не знали, что делать, позвали кучера, но он не отозвался. Ещё некоторое время дамы побыли возле кареты,
