бабушке шестьсот лет, по ней конечно видно, но ее сестра, живущая в столичном городе, старше ее почти на сотню, вот ее она в шутку называет старухой.
– То, что по ней видно, ты прав, – захихикал Далек, – подумать только, прожить шесть сотен циклов. Мне кажется, я столько всего переделаю к первой сотне, а что делать потом и представить не могу.
– Так вот, – спокойно продолжал Галедан, – лицо Хакона намного моложе, ему и пяти сотен нет.
– Верно, – подхватил Л’сандер, – Д’риан говорил, что староста и хранительница перестали считать свои циклы, но называют себя ровесниками, уверяя, что им еще далеко до пятисот. Выходит, что Седая Коса прожил сотни три-четыре, он же моложе их.
– А откуда у него седые волосы и такие морщины? И в Доле его слушают – возразили другие эльфы.
– Он, наверное, ветеран последней войны с тварями тьмы, – предположил Л’сандер, – староста рассказывал, что он остался в Доле как раз после последнего большого вторжения, это было больше трех сот циклов назад. Если Хакону было меньше ста циклов тогда, то встретившись в бою с армией Змея, легко представить, как он постарел.
– Вот и спроси у него, – после всеобщего молчания предложил Далек, – или хотя бы у Л’атто, когда тот вернется. Я сторожу после тебя – не спеши будить.
Эльфы устроились на траве, подложив руки под головы. Один Галедан соорудил подобие подушки из пыльных мешков и обложился ими как одеялом. Л’сандер остался на посту. Он был уверен, что ему не будет хотеться спать, что бессонница последних дней перед испытанием настигнет его и здесь. Но тяжелый день, полный трудов и волнений, измотал юношу. Есть и спать – все, что ему хотелось. Он пробовал анализировать свои слова и поступки, насколько они соответствовали защитнику в глазах Л’атто, но мысли путались. Юноша перебирал обидные слова Галедана, но они, вызвавшие бы в обычный день потоки ярости и насмешек, в этот час казались слабыми воспоминаниями далекого прошлого, не стоящими внимания. Сидя, и прислушиваясь к звукам пустого леса, и слыша только сопение кандидатов, Л’сандер внезапно осознал, что он проспал какое-то время. Сколько точно было не определить, вокруг стояла тьма, а в чтение звездного неба он не был силён. Юноша вскочил на ноги, его уши пылали, хоть бы Л’атто еще не вернулся. Обойдя спящих и осмотрев дневной камень-трон наставника, он успокоился. Решив, что еще час он точно должен провести на посту, эльф взял в руки лопату. Перекладывая ее из руки в руку и чувствуя ее тяжесть, он не должен был снова поддаться сну. Прохаживаясь вдоль дороги и поигрывая лопатой, юноша гадал, почему от так сильно устал – во время тренировок ему, как и всем кандидатам, приходилось не раз пробегать куда большие расстояния, фехтовать до онемения рук и карабкаться в горы или таскать тяжелые камни, напрягаясь никак не меньше, чем при переноске сегодняшних мешков. И все таки все даже железный Галедан явно вымотался. Работа и тренировка – совершенно разные вещи. Ни в этом ли заключается сегодняшний урок? Если двое пропавших действительно пострадали,
