в лесу, а лес – получше любого рынка будет. Ягоды, грибы, если постараться – даже дичь. Впрочем, сейчас у путников было не так уж много времени, и Руван рассудил для себя, что вкусом еды вполне можно пренебречь на время – обычный хлеб вполне сгодится для утоления голода, так же, как и простая вода.
Руван в пару укусов покончил с одним ломтиком и уже потянулся к фляге, чтоб запить, как в нос ему ударил приятный, слегка сладковатый запах свежей тыквы. Этот аромат ласково щекотал нос, а перед глазами тут же встал образ золотистых кусочков этого замечательного овоща, только вынутых из печи, истекающих карамельным соком… Желудок требовательно забурчал – ему уже не хватало «просто хлеба», он требовал настоящей пищи. Истекая слюной, Руван повернулся к источнику запаха – сидящий на расстоянии нескольких хвостов от него Малеа с аппетитом поглощал свежие, уже остывшие, но все еще ароматные тыквенные пирожки. Проглотив ставший таким твердым и безвкусным мякиш, Руван с большим усердием вгрызся в оставшийся кусок хлеба, стараясь при этом как можно меньше смотреть в сторону волка, а также не дышать носом.
После обеда настроение упало ниже некуда. Теперь Малеа раздражал, даже когда молчал. Окружающий лес как-то сразу перестал казаться красивым, да и вообще все окружение стало слишком ярким, слишком громким… Но сильнее феникса раздражало понимание того, что в настрое его паршивом виноват был не лес, не деревья и птицы, и даже не притихший волк – виноват был он сам. Но от этого Руван сердился еще больше.
День тянулся медленно, словно загустевший тягучий мед. Муг лениво плыл в небесной вышине, иногда прикрываясь редкими облачками, и совсем не собирался уходить на покой. Благо хоть от мошкары отмахиваться не пришлось – Руван предусмотрительно приготовил настой от них и открыл пузырек при первой же встрече с тучей этих жужжащих гадов. Но вот тени постепенно удлинились, а небо потемнело. Наступили сумерки. Блаженная прохлада вечера слегка успокоила феникса.
– Надо бы к ночлегу готовиться, пока совсем не потемнело, – проговорил он, поворачиваясь к Малеа. Фигура волка практически растворялась в окружающей тьме – лишь глаза блестели. Согласно кивнув головой, парень подошел чуть ближе:
– И где же остановиться?
Руван огляделся:
– Здесь… – кругом, куда ни глянь, их окружали деревья да кусты, и никакой опушки поблизости не наблюдалось. – Или дальше пройдем?
– Здесь, здесь, – поспешил согласиться Малеа.
«Хоть в чем-то мы согласны», – вздохнул аптекарь, сходя с дороги. Погода была довольно теплая, потому путники решили не разводить костра. Громоздкий короб с шумом опустился на землю. Руван с наслаждением потянулся, размял затекшие плечи… и оторопел – бросив сумку в траву, Малеа принялся стягивать с себя рубашку.
– Ты что это! Надень быстро! Ты что удумал?! – Руван потерялся, слова вылетели из головы.
– Я спать собираюсь, – застыв, спокойно ответил парень. – Обращусь. Так удобней.
Руван вскипел от злости:
– Только
