сидел на диване, обхватив голову руками. Он ждал встречи с Джулианой, но сейчас поймал себя на мысли, что именно в этот момент, когда она вот-вот должна войти, ему отчаянно хочется бежать. Бежать без оглядки, сломя голову, так далеко, где не будет никого из людей, где ему не придется прятать свое лицо, думая о том, как он страшен. Мысленные беседы с Павлом помогали ему держать себя в руках. Ощущая недюжинную силу в теле, он едва сдерживал себя, чтобы в моменты нервного срыва не разнести все вокруг в пух и прах. Он доводил себя до изнеможения, крутя педали тренажера или поднимая штангу, выбрасывая вместе с потом огромный энергетический потенциал. Душа рвалась на свободу. Ему было тесно в комнате, в постели, в спортивном комплексе. Он, как и Павел, попросил руководство дать ему отпуск, чтобы отправиться в горы, туда, где восхождение заберет все его силы, а простор даст свободу, о которой он мечтает. Павел как-то рассказывал Джеку о восхождении на семитысячник. И сейчас Джек воочию представлял себе, как он шаг за шагом поднимается по заснеженному леднику, преодолевая трещины, обходя крутые склоны, над которыми нависли шапки спрессованного снега, готовые от резкого звука ринуться вниз, рассыпая по пути облака снежной пыли.
В дверь постучали. Джек поднял голову. Дверь распахнулась, и он увидел доктора Вашевски. Хохолок на его проплешине торчал как гребешок задиристого петуха. Не успел Джек и слова сказать, как Вашевски посторонился, и в комнату вошла Джулиана. Серый костюм из тонкой шерсти ладно сидел на ее фигуре, обтягивая грудь и бедра. Воротничок розовой блузки был расстегнут, и в проеме выреза поблескивала золотая звездочка, которую он подарил ей в день тридцатилетия. Джулиана молчала и смотрела на него, не мигая. В ее глазах Джек увидел ту жалость, которая сродни любви, которая обволакивает, даруя силы и уверенность в себе.
– Вот… я теперь такой… – первым заговорил он, беспомощно опустив руки.
От звука его голоса Джулиана очнулась, как спящая красавица от поцелуя. Она повернулась к двери, закрыла ее, оставляя Майкла Вашевски в коридоре, и подошла к мужу. Он смотрел на нее сверху вниз, с волнением вдыхая аромат новых духов. Джулиана прислонилась к его груди, скользнув руками к спине. Он крепко обнял ее, опустив лицо к макушке. Мягкие волосы жены шелком окутали стянутую ожогом кожу. Джулиана прижалась к Джеку, вновь почувствовав себя защищенной от всех жизненных невзгод, укрытой его сильными руками и спиной, как стеной оградившей ее от суеты, страданий и беспокойства.
– Вот и хорошо, все у нас теперь хорошо, – шептала она, забыв о времени, желая только, чтобы момент счастья длился долго, как сама жизнь.
– Джули… – Джек не знал, что делать со своей нежностью, потоком идущей от сердца. Она переполнила его.
Джулиана подняла голову, целуя его шею, он наклонился, ловя ее губы, и вдруг отстранился, как ужаленный, и отошел к окну.
– Прости,
