женщина-сова, суетясь вокруг нас.
Вместе мы пронесли отставного полковника в комнату и прямо в одежде уложили на разложенный диван. Фирсов оглушительно храпел, разинув рот.
– Спасибо вам, – смущенно проговорила маленькая женщина. – Я уже не знала, что и думать. Сестра позвонила и сказала, что муж в очень плохом состоянии, а ведь раньше он и капли в рот не брал. Сорвался, как только…
И она начала всхлипывать.
– Сестра? – машинально спросил я.
Сняв очки, женщина принялась промокать близорукие глаза несвежим носовым платком.
– Да, Алевтина Семеновна. А что, разве не она попросила вас доставить Володю? Я думала…
– Стало быть, вы Наталья Семеновна? – Я даже опешил от неожиданного открытия.
Получается, у них тут целый семейный подряд. Одна сестра – владелица, другая – главный бухгалтер, ее муж – начальник службы безопасности. И лишь Виктор Евгеньевич Ланенский – человек посторонний, вроде как с улицы. Хотя нет. Друзина говорила что-то о том, будто знает его много лет.
– А кто в таком случае вы? – опомнилась женщина-сова.
– Знакомый вашего мужа, встретил его случайно, – соврал я.
Но это ее не успокоило.
– Вроде бы я всех знаю, а вас вижу впервые.
– Так уж и всех? – вырвалось у меня язвительно.
– Что вы себе позволяете? – процедила Наталья Семеновна, не выглядевшая более ни слабой, ни смущенной, как в первые минуты знакомства. – Попрошу немедленно покинуть мой дом.
Я кивнул, обведя напоследок взглядом просторную переоборудованную квартиру. После гадкого подъезда она выглядела настоящими хоромами. Храпящий на диване человек заплатил слишком большую цену за это внешнее благополучие.
– До свидания, – сказал я и ушел, оставив женщину в еще большем недоумении и тревоге.
Когда я наконец добрался до больницы, приемные часы уже закончились, пришлось довольно долго дергать запертые стеклянные двери, а потом с не меньшим усердием объяснять сварливой, тугой на ухо санитарке, кого именно я хочу увидеть. Сложность состояла в том, что я не знал фамилии Николая.
– Завтра. Все завтра, – не слушая меня, повторяла она.
Я обошел больничный корпус и приметил небольшую дверцу, к счастью оказавшуюся незапертой. Я юркнул внутрь, оставив дверь приоткрытой: худо-бедно серый свет умирающего дня проникал сюда, и я смог двигаться в глубь коридора, не рискуя, что споткнусь и сверну себе шею. Попетляв по бетонным лабиринтам, спустившись куда-то вниз по лестнице, я очутился в новом коридоре, более широком, где пол и стены были выложены белой и голубой плиткой, а свет лился уже из-под потолка. По обе стороны тянулся длинный ряд массивных железных дверей. Мне стало зябко, и не только от холода; кажется, я догадался, куда попал.
Я не особо удивился, когда увидел на лавке в конце коридора маленькую сгорбленную фигурку. Густые русые волосы растрепались
