Все чумазые, на доспехах множество царапин и вмятин. У некоторых даже имеются широкие трещины, из которых торчат окровавленные лоскуты ткани. Двое лежат на земле, в лице ни кровинки, но белые губы слегка раздвинуты в легкой улыбке. Тоже внимательно слушают разговор.
– Короче, – обратился Дар к Орину, – если бы не ты, точно заплевал до смерти.
Орин непонимающе посмотрел на него.
– А-а-а, – догадался воин, – не помнишь. Ты что-то буркнул, этот слюнявый и очнулся. Дальше, наверное, с ним было то же, что и со мной.
– Неужели и ты слюнями брызгал? – удивленно спросил Огл.
Воины заржали громче.
– Слюнями брызгал, – передразнил Дар. – Да ты повёл себя как тупоголовый новичок, впервые увидевший баллисту. Всё башкой крутил, да охал.
Он немного помолчал. Лицо потемнело. Глаза наполнились болью и страхом. Руки несколько раз непроизвольно дёрнулись. Он достал меч, взгляд пробежался по кромке. Точильный камень пошёл сглаживать неровности и зазубрины.
– Единственный раз в жизни я растерялся. Правитель мёртв, чаровник тоже, город в огне, отовсюду доносятся крики и звон стали. А врага нигде нет. Чё делать-то?
Орин обратил внимание, что сидящие воины почувствовали такую же беспомощность и растерянность, поэтому никто не проронил ни слова. Улыбки словно стёрли.
– Вот я и решил, что надо как можно быстрее покинуть город. Но выбраться оказалось непросто. До ближайших ворот топать и топать. Чаровники они такие, подальше от гомона, суеты, да людей держатся. Хорошо хоть через площадь не пришлось идти. Представляю, что было там.
Воины согласно закивали. Даже у Орина мурашки по коже побежали, хотя и не представлял, что там случилось.
– Но всё равно пришлось прорываться с боем. Разного люда нам попалось множество.
Точильный камень особенно резко вжикнул по мечу.
– А ты почти всё время молчал, – сказал он с укором.
Орин указал причину молчания, палец ткнулся во вмятину шлема. Воин виновато отвел глаза.
– Когда добежали до ворот, – продолжил Дар, – удалось собрать вот этих ребят. Удивительно, но как только ты что-то бормотал, все, кто на нас набрасывался, словно приходили в себя.
– Да не словно, а приходили, – зло сказал один из воинов. Молодой, крепкий, голубоглазый, с глубокой вмятиной в нагрудной пластине. – Я до сих пор не пойму, что со мной произошло.
– И никто не поймет, – поддержал его сидящий рядом товарищ. Коричневые глаза с благодарностью и вопросом посмотрели на Орина. – Может нам Его Милость объяснят?
Орин только пожал плечами. От простого движения в глазах полыхнуло зарево, а ель словно попыталась выскочить из-за спины.
– Не трогай его, – прикрикнул на него другой воин. – Не видишь что ли, как ему плохо? Так вот, добежали мы до ворот, их охраняют обычно человек пятьдесят, а там никого… живого. Головы, руки, пальцы, зубы, внутренности
