своем веку девочка видела восстание, ей не исполнилось тогда и семи лет. Было очень страшно, но не настолько, как сейчас. Рядом падает ошарашенный селянин, зажимая разбитую губу. Чтобы пройти опасные участки разгулявшейся людской стихии, ему пришлось распрощаться с несколькими зубами и одеждой, лохмотьями свисающей с плеч. Постанывая, он произносит:
– Да что же такое? Посмотри, Гедрик, да тут весь город поднялся. Ну почему так-то?! Сбежал от войны, не околел по дороге, так, на тебе, сдохни в сумасшедшем городе! Мрази!
Прямая и широкоплечая спина Гедрика молчит, закрывая внучку. Старик выжидает, пока людской поток переместится ближе к центру города. Для столицы митинги и мятежи в порядке вещей, но, глядя на огненосные колонны, понимает, что оказались в котле крупномасштабного восстания. Не трудно представить творящееся в глубине города. Из-за очередной пограничной войны гарнизон столицы утроен, коричневые «скворцы», как называют стражу, подняты на ноги. А значит, количеством крови можно будет тушить пожары, цепочкой идущие с окраин. Необходимо оказаться как можно дальше от столкновений, при удаче отгородиться не только расстоянием, но каменными стенами, пока паводок агрессии не потеряет силу.
«Продержаться!», – мысль без конца долбится в мозгу, прерываемая Веттой, тянущей за рукав. Гедрик с изумлением видит палец, указывающий на приоткрытую дверь в тупичке, где они решили пересидеть. Стоп! Еще минуту назад дверь была закрыта. Гедрик покоряется настойчивому взгляду абсолютно сухих миндальных глаз, совершая бросок к спасительной двери. Односельчанин разинул рот, но взрыв дымовых шашек и склянок с пиромаслом приводит в чувство, заставляя в панике последовать за кузнецом и девчонкой.
Гедрик влетает в пыльное помещение. Бросив Ветту и пожитки, старик метается обратно к двери, пропускает брата по несчастью и запирает дверь на засов. «Вроде пронесло, но расслабляться еще рано», – пожилой кузнец упрямо мотнул гривой выросших седых волос. Не помешает остричь. Гедрик с трудом верит в невероятную удачу, ведь зайдя в тупик, он пробовал открыть дверь. И спустя несколько минут, стоило отвернуться, как отворена. Как? Или кем?! Расстегивая ворот серой рубахи, «Зверь Роххен», как лет двадцать назад называли лютого наставника в учебных воинских лагерях, снова готов побороться за жизнь. Свою и любимейшей внучки.
Взглянув на Ветту, с трудом сдерживает порыв прижать покрепче хрупкое тельце. Прошло два года, как Ветта замкнулась, стоически перенося удары судьбы. Глядя на рыдающего односельчанина, Гедрик вздыхает, переводя взор на абсолютно бесстрастное лицо внучки. На ее лице нет злобы или обреченности. Война, гибель родителей, потеря дома, бесконечные мытарства по Алланорской долине с вечными спутниками – голодом, болезнями, смертями, ничто не способно выдавить крошечной слезинки. Ветта ко всему относится хладнокровно, чем немало пугает. Только две вещи могут рассказать о ней больше. Чтение и темнота для нее как жизнь и смерть посреди серых полей повседневности.
– Давайте поднимемся на второй этаж и будем молиться всем богам, чтобы не подожгли дом. – Устало
