му что я полностью посвятила его Яну Кореневу, который с легкостью променял меня на «любовь всей своей жизни».
Хотя, нет, не с лёгкостью. Сейчас он присел передо мной на корточки, заглянул в глаза и тихо произнёс:
– Если ты хочешь, я останусь. Только скажи.
То есть, это я должна была решить? Ну, просто замечательно, знаете ли. Я должна была решить, быть ему счастливым или принести себя в жертву.
– Я не хочу так поступать с тобой. – Добавил он.
«Но ты уже делаешь это!» – жалобно пискнуло моё сознание, но вслух не получилось произнести ни слова.
– Прости. – И Ян поймал пальцами проклятую предательскую слезу, скатившуюся по моей щеке.
Я вздрогнула и отшатнулась. Потому что весь этот год я доверяла его сильным рукам, доверяла его ласковым губам и тёплым глазам, которые смотрели на меня сейчас… с жалостью. Ему было жаль беднягу Карину, которая оказалась третьей лишней!
Да не нужна была мне его тухлая жалость! Лучше холод, равнодушие, усмешка – что угодно! Только не вот эта смесь неловкости и сожаления, которые делали его лицо похожим на морду тоскливого верного пса.
– Уходи. – Тихо сказала я.
И отвернулась.
Ян попытался взять меня за руку, но я вырвала её и прижала к груди. Попытка не разрыдаться отдалась дрожью в пальцах, и мне стало зябко.
– Я буду ждать твоего решения. – Как сквозь вату, послышался его голос.
Тихо скрипнула дверь, и на меня обрушилась тишина.
До того, как начать встречаться с Кореневым, я два года страдала от неразделенной симпатии к однокурснику Илье. Тот сначала не замечал меня, а потом мы стали общаться, но он воспринимал исключительно как друга. Отношения с Яном стали моим спасением: я снова ощущала себя живой, нужной и… почти любимой.
Только вот в последний месяц ничего путного из этих отношений не получалось, и виной тому была Любовь. Нет, не фигурально, а в прямом смысле слова – её так и звали Любовь.
Не Люба, Любушка, Любанька или как там ещё, он сам так её и звал – Любовь. «Недостижимый идеал, первая любовь, возведённая на высокий пьедестал, девушка-сказка, девушка-мечта» – почти дословно цитировала его слова моя память.
Я понимаю, что ненормально, когда твой бойфренд постоянно говорит о своей бывшей, но у нас был другой случай – моя соперница не была соперницей в привычном смысле этого слова. Она была мертва уже несколько лет. Да, история сумасшедшая: Ян с Любовью вместе росли в детском доме, из которого девочек продавали в рабство богатым извращенцам.
Когда Коренева разлучили с его девушкой, он сбежал из учреждения и попытался её разыскать, но не успел – она погибла. Так ему сообщили. Как позже выяснилось – чтобы не искал. Глупого, влюбленного мальчишку просто обманули. Избили до полусмерти, чтобы отстал, и вручили ему эту «правду», с которой он и жил все последующие годы, оплакивая свою Любовь и возводя её чуть ли не в лик святых.
Когда мы стали встречаться, Ян рассказал мне всё о ней. Я поддерживала его всякий раз, когда он страдал, вспоминая её. Знала, что он скучает, что думает о ней, что держит в одной из книг её фотографии и периодически достает, чтобы поводить по ним пальцами и крепко прижать к сердцу.
Я не ревновала. Нет. Я ощущала себя спасительницей, которая забирает часть его боли и облегчает страдания. Я знала, что ему со мной становится легче, и что вместе мы преодолеем все невзгоды и перешагнем через прошлое. Я надеялась, что однажды он отпустит её, и что его благодарность перерастет в настоящую любовь ко мне.
Откуда мне было знать, что эту банду богатых педофилов однажды накроет полиция, и эта чёртова Любовь окажется целой и невредимой и вдруг ворвётся в нашу жизнь, как ураган, сметающий всё на своём пути?![1]
И вот теперь Ян сообщил мне о том, что долго боролся с собой, но ничего не может поделать – их незримая связь оказалась гораздо сильнее нашей, вполне осязаемой, связи, и он просит меня его к ней отпустить. Отпустить, представляете?! То есть, я должна была взять на себя ответственность за его будущее, потому что он, видите ли, не мог «просто бросить меня», ведь он «не такой»?!
Может, между нами и не было какой-то сумасшедшей страсти или ослепляющей любви, но разве я должна была почувствовать облегчение, что какое-то время была для него удобной, уютной запасной гаванью, а теперь он может идти к той, кто его любит и ждет? Вместо этого я почувствовала злость на саму себя. За то, что понимаю его, за что не проклинаю и не держу. И за то, что в одночасье стала для него никем.
2
Нина ворвалась в квартиру, которую мы с ней вместе снимали, минут через двадцать после того, как я отправила ей смс со словами: «Кажется, мне плохо».
– Если
Описываемые события происходят в романе «Обаятельное чудовище» Лены Сокол.
