первый, в смысле… Я, по-пырому, ногу ей отвел и начал простынь щупать – есть где кровь или нет? А Нинку всю так затрясло, задергало, что она как ногу у меня из руки выдернет и как засветит мне пяткой в ухо! У меня аж искры из глаз посыпались, – дежурный охранник-оператор горделиво приосанился и припечатал: – Это она так кончала!
– Хм… орел, – насмешливо прокомментировал его напарник, устроившийся на узком продавленном диванчике в углу комнаты охраны. – Ну, с ухом понятно. А фингал под глазом у тебя откуда?
– А-а-а… – рассказчик махнул рукой. – Это – моя. Она как раз в тот момент, когда Нинка заливалась, дверь в квартиру и открыла. У них на заводе какие-то комплектующие для окон не завезли, так что их смену после обеда по домам распустили. И, надо ж так, блин, как раз в тот самый момент, когда Нинка своими воплями весь дом на уши поднимала, она и вошла…
– Так ты что, считай, за раз и от жены, и от любовницы по морде получил? – удивленно уточнил второй охранник и восхищенно выдохнул: – Ну, силе-о-он! – после чего громко заржал.
Третий из присутствующих – молоденький парнишка в великоватой, не по размеру форме, отчего она сидела на нем как на корове седло, до сего момента завороженно слушавший рассказ «старшего товарища», вздрогнул, втянул слюни и тоже кривовато заулыбался. Мол, мне тоже смешно… Но при этом в его глазах все равно плескалась неподдельная голодная зависть.
– Ладно, – отсмеявшись, охранник хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги. – Пойдем, молодой, обход сделаем. А то засиделись мы тут, новые байки Славика слушая.
– Ага, – молоденький напарник вскочил на ноги и… Бздынь! – Ой!..
– Блин, Петюня! Ну вот почему у тебя все не как у людей?! – Оператор сплюнул, разворачиваясь в кресле. А молодой, сжавшись и втянув голову в плечи, опасливо пялился на валявшийся на полу в растекающейся луже электрический чайник, который он только что смахнул со столика болтающейся на поясе резиновой дубинкой.
– Я счас… вытру… – И он торопливо юркнул за дверь.
– Бегом давай! – рявкнул оператор. – Тряпка знаешь где?
– Ага… – Бздах! – Ой! – Дзынь! Дзанг! Бамс!
– Ну, что ты с ним будешь делать… – Оператор тяжело вздохнул и махнул рукой. – Вот уж действительно бедолага… За что не возьмется – все через жопу!
– Ага-ага, – хитро прищурился напарник. – Совсем как у тебя с бабами. Ты вот мне скажи – у тебя хоть раз так было, чтобы ты с бабой закрутил и потом по морде не получил, а?
– Эх, Семеныч, – оператор покровительственно покачал головой, – ну вот нет в тебе никакой романтики…
На обход они вышли только через пятнадцать минут. Причем к тому моменту на лбу у молодого уже красовался пластырь, закрывающий свежую ссадину.
– Ох, Петюня, – степенно выговаривал старший, пока они неторопливо поднимались по лестнице, – ну вот скажи: почему у тебя всегда так получается – за что ни возьмешься, так все через пень-колоду получается? Ты вообще в детстве хоть каким-нибудь спортом занимался? Или, там, в художественную школу ходил? У тебя ж ни координации, ни внимания, ни памяти. Как ты вообще жить-то собираешься? Тебе ж ничего серьезного доверить нельзя. Все угробишь!
Молодой насупился и обиженно буркнул:
– И вовсе не все… – Потом сделал несколько шагов и добавил: – И вообще ничего вы не понимаете.
– Ага-ага, ты у нас все понимаешь. Или те ушлепки, с которыми ты на всякие митинги и «гуляния супротив рыжыму» шляешься. Надежда страны, блин…
– Мы боремся за свободу, – еще более обиженно отозвался молодой.
– Знаешь, что я тебе скажу, молодой, – хмыкнул Семеныч. – Как только я слышу слово «свобода», я тут же хватаюсь за кошелек. Потому что это означает, что меня стопроцентно попытаются развести. Вот скажи мне, сколько ты там заработал на этих ваших тусовках?
– А мы там не из-за денег! – вскинулся Петюня.
– Ага-ага, как же. Но вы же там какую-никакую работу делаете? Ну, мебель там перетаскиваете, стенды, плакаты рисуете, листовки туда-сюда таскаете – из типографии в офис и так далее, или, там, на улицах их раздаете. Ну, как эти, у метро – с рекламой всякой пиццы, дешевой оптики и соседних аптек, только про «свободу». Вот скажи мне, вам хоть раз за это заплатили?
– А вот и заплатили! – огрызнулся Петюня, насупившись еще больше, а через несколько шагов снова повторил: – И вообще, я же сказал – мы не из-за денег…
– Понятно с тобой все, – махнул рукой старший. – Еще небось и скидываться регулярно заставляют. На борьбу. Потому-то ты все время без денег и сидишь. И на мои бутерброды голодными глазами пялишься… Но можешь мне поверить: на всю вашу работу, которую вы «за идею», то есть забесплатно, делаете, всем этим вашим главнюкам денег сполна выделяется. Даже с лихвой. И они
