я. – О, пардон! Даже не десять – двенадцать! Двенадцать минут я варила кофе и делала бутерброд!
– Не для твоих это ушей, – отмахнулся он. – Саш, честное слово! Не надо тебе этого!
– А тебе?
– Мне надо, – отрезал он. – Потому что я тоже сыскарь. И в прошлом работал именно в прокуратуре. Если меня просят о помощи, я не могу отказать!
– Ах, вот как! – вскипела я. – А я, значит, так просто забежала с вами кофейку попить? Значит, когда надо, – Саша помоги, а сейчас мы делаем вид, что Саша вообще не сыскарь? Вспомнили, что она скромно изучает старофранцузский? Зануды вы оба!
И я уселась в углу с насмерть обиженным видом.
– В следующий раз буду умнее, – проворчала я через некоторое время, не выдержав затянувшейся паузы. – Насую вам в карманы жучков и буду знать все, о чем вы тут без меня разговаривали!
– Сашка, я сейчас молюсь, чтобы появился клиент и твое безделье перестало действовать тебе на мозги! – взорвался Ларчик. – Потому что ты такие глупости говоришь, что я с ума сойду, все это выслушивая!
– А мне теперь нельзя работать, – с мстительной улыбочкой выдала я. – Потому как твой Ванцов не разрешает мне в одиночестве разгуливать по улицам! Как же я стану следить? Или ты будешь постоянно таскаться за мной?
– Ничего, я буду сам таскаться, а ты тут будешь сидеть и печатать фотографии.
Я уже придумала великолепную тираду, чтобы сбить с него эту невыносимую, чисто мужскую спесь, как наш разговор прервали.
Поэтому на звонивший телефон я взглянула с отвращением.
– Трубку, может быть, стоит поднять? – насмешливо поинтересовался Ларчик. – Или ты объявила забастовку?
– А если это маньяк? – отомстила я. – Он меня уже выследил и теперь прикидывается клиентом!
Я подняла трубку.
– Андрея Петровича можно? – голос был женский.
– Тебя, – протянула я ему трубку.
– Кто? – спросил Лариков.
– Маньяк, конечно, – улыбнулась я ему. – Прикинулся, правда, женщиной. Но это дела не меняет!
Он пропустил мои колкости мимо ушей. «Ну и ладно, – подумала я. – Все одно – от этого безделья и тревоги я сойду с ума. Лучше выпью еще кофе на кухне. Тем более что там можно послушать музыку». От передач по нашему телевизору на меня уже напали уныние и скорбь.
Впрочем, через несколько минут он тоже появился на пороге кухни. Спокойно и нахально отпив кофе из моей чашки, сел напротив и попытался растопить лед моей обиды своей улыбочкой.
– Сашенька, ты только не обижайся, ладно?
– Поздно, я это уже сделала, – отрезала я.
– Саша, ну пожалуйста!
Он встал передо мной на колени.
– Тогда расскажи о Ванцове, – потребовала я.
– Не могу! – взмолился он.
– Ну и торчи на своих дурацких коленях до второго пришествия, – безжалостно отреагировала я.
– Саша!
– Не
