никто лучше меня знать не может… Ни один из генералов.
– Ладно, Игорь, успокойся, я твою позицию понял, – остановил его Грег, сообразив, что Игорек уже пошел «кругами».
Осталось только мне высказаться.
– В целом я согласна с мнением, которое сейчас было изложено, – сказала я. – Могу добавить о себе лично. Я не из тех упрямых натур, которые с большим удовольствием делают то, что им запрещают. Это детство. Но не думать о причинах катастрофы и не предпринимать шаги для получения информации, с этим связанной, я уже просто не смогу. Если это не нравится генералу Кольцову, пусть объяснит мне это сам. Мы не в ФСБ служим, чтобы пытаться давить на меня через моего начальника. Я не нарушила ни одного параграфа утвержденного приказом министра Устава спасательной службы, ни одного из неписаных принципов Кодекса Первых Спасателей. И мне очень не нравится, что я второй раз за несколько часов слышу фактически одно и то же от разных людей – нашего генерала и полковника ФСБ Краевского. Тот тоже отчитывал меня…
Я споткнулась и поправилась.
– …нас то есть, за то, что лезем не в свои дела… Меня, например, очень интересует вопрос – почему, собственно, нам нельзя двигаться в эту сторону… Значит, кормить людей всяким газетным бредом о «внуках»-террористах – можно, а о настоящих причинах катастрофы думать нельзя!
Тон у меня, надо сказать, был решительный.
– Нет, Григорий Абрамович! Я думать буду, и с людьми разговаривать буду. Во-первых, я так устроена, а во-вторых, это – моя профессия, мое дело. Предупреждаю заранее, я узнаю в штабе спасательных работ, сколько пассажиров было в этом злополучном рейсе на «Сергее Есенине». Не думаю, чтобы это была столь уж секретная информация.
– Зачем? – спросил Абрамыч, и я поняла по интонации, что ему самому интересно стало.
– Капитан Самойлов, насколько я помню, – ответила я, – сказал какую-то непонятную фразу: «Пассажиров на теплоходе было слишком много»… Или что-то в этом роде… Я не могу ее никак интерпретировать, потому что мне не хватает информации. Я не знаю, сколько на самом деле было пассажиров в ту ночь на судне, сильно ли оно было перегружено, как утверждает капитан, могло ли это ухудшить его ходовые качества и затруднить управление им… Мне нужно это знать.
Григорий Абрамович встал и поднял обе ладони, как рефери на ринге, останавливающий боксеров. Хотя мы в драку и не лезли.
– Все, коллеги. Закончили. Мне настроение группы ясно. Пора работать… Добавлю все же, – продолжил он, сделав секундную паузу, – что я это настроение разделяю… Мы не подменяем собой следственные органы, как это утверждает полковник ФСБ Краевский, с которым, кстати, у меня нет никаких старых счетов, хоть знаем мы друг друга давно, с Чернобыля… Мы не превышаем свою компетенцию, как это утверждает генерал Кольцов. По крайней мере, пока не превышали… Не думаю, что можно счесть таким превышением и Олин интерес к числу пассажиров на
