, как одержимый. Подумал, что шутка это: какая нормальная женщина решится связаться с магом?
Да и “малышкой” она давно не была, об этом мне местный люд доложил. Взрослая давно дочь охотника. Двадцать два уже исполнилось, хоть по внешнему виду и не скажешь.
Я навел справки, подмазал там, где надо.
Жила девчушка одна, отец помер всего неделю назад, а матушка отдала богу душу, мрак знает когда. Не успела еще остыть земля на могиле папаши, как малышка тронулась умом: решила в лес проклятый наведаться, братишку давно пропавшего найти.
Все трезвонила по округе, что проводника ищет, а люди вокруг только пальцем у виска крутили да шептались: мол, совсем дочка охотника обезумела. Братишка ее еще десять лет назад из ведьминого леса не вернулся.
Казалось бы, места здесь суровые, холодные, укрытые пухлым снегом – а никак это не тронуло ее красоты, не вытравило блеск из белоснежных кудрей, не погасило полный надежды взгляд и не подломило прямую спину.
Я мог бы взять деньги, ведь девушка предложила золото. Вот только монеты меня совершенно не интересовали, особенно сейчас, когда такое хрупкое и соблазнительное создание смущенно мялось и смотрело на меня со страхом и затаенной надеждой.
Вообще-то я и сам собирался в ведьмино логово, по личным причинам. Даже рот открыл, чтобы сказать об этом, но поспешно прикусил язык.
Я не мог оторвать взгляд от девчонки, и все мысли в голове смешались и перепутались.
Она стояла напротив, дула свои кукольно-пухлые алые губки, а я только и мог, что представлять, как сминаю их жестким поцелуем.
Такие созданы, чтобы их целовали.
Она не понимала, о чем я говорю, а мне стало тесно в собственной одежде от одного только взгляда на этот соблазнительный, идеально очерченный рот, что чуть приоткрылся, хватая душный воздух переполненного трактира.
Малышка села на высокий стул, положила ладошки на темное дерево и замерла, обдумывая мои слова. Откинув назад капюшон плаща, она позволила мне вдоволь полюбоваться белым “водопадом”, рассыпавшимся по хрупким плечам. Точно первый снег – только веяло от него теплом и спелой ежевикой.
Хотелось зарыться в кудри пальцами, накрутить на кулак и притянуть к себе бледное личико ближе.
Наверняка она сладкая на вкус, как яблочная карамель.
– Я не понимаю… – пролепетала девушка. – Для чего вам мое тело?
Это ее тихое “вам”, произнесенное почти с трепетом и чуть слышным вздохом, прошлось по коже раскаленными мурашками. Тугой болезненный ком возбуждения свернулся в паху, и перед глазами возникла слишком уж соблазнительная картина: она, вся такая хрупкая и белоснежная, стоящая на коленях, в сверкающем ореоле этих роскошных волос, прикрывавших округлые груди.
– Вам нужна какая-то помощь в ваших… ритуалах?
Я чуть не рассмеялся в голос.
– Нет, глупышка! Я тебе помогу, а ты со мной переспишь.
Милашка на мгновение замерла, сложив губы в удивленное “о”.
И тут мой ответ до нее дошел. Ударил в лицо маковой краской, расцвел на щеках алыми пятнами. Зеленые глаза гневно сверкнули, ладошки сжались в кулаки, и девушка вскочила со своего места, как ошпаренная. Зло выдохнула и схватила первое, что под руку подвернулось – пустой глиняный кубок.
“Снаряд” полетел точнехонько мне в голову, но, подчинившись быстрому движению пальцев, замер всего в дюйме от моего лица и медленно опустился на стол.
Кто там сказал, что у северных народов холодный нрав?
Наглое вранье.
– Сядь, – приказал я. – Если не хочешь, чтобы тебя отсюда вышвырнули.
Выразительно указав взглядом в сторону хозяина трактира, который пристально нас рассматривал, я наблюдал, как девушка борется с накатившим отвращением и мечется между желанием насадить мою голову на пику и страхом, что все ее мучения окажутся напрасными.
– Я ведь сказала, что могу заплатить, – прошипела она, решившись все-таки сесть. – Предложила вам золото…
Я поднял руку, обрывая ее на полуслове.
– Мне плевать на деньги, детка, – откинувшись на спинку стула, я наслаждался ее смущением и тем, как нервно она перебирала волосы тонкими пальцами. – Я свою цену назвал.
– Но зачем вам спать со мной?! – девчонка нервно рассмеялась. – Это какие-то ваши магические штучки?
Она так сильно покраснела, что даже кончики ушей вот-вот должны были задымиться от возмущения.
– Не твое дело, – хмыкнул я. – Я помогаю и трахаю тебя так, как захочу.
– Вы – чудовище! – В зеленых
