мы замолчали до тех пор, пока уже ничего нельзя было услышать с корабля, не только запутанный шум, но и хриплый крик капитана, слишком далёкий, чтобы быть понятным.
Затем мы поставили наш парус по лёгкому ветру и прямо в темноте, поперёк попутному направлению ветра, гребли и гребли, покуда не рассвело.
Глава IX
Посреди океана
В море, в открытой шлюпке и в тысяче миль от земли! Вскоре после рассвета, в сером прозрачном свете, пятнышко по встречному направлению ветра сломало линию горизонта. Это было судно, шедшее в северо-восточном направлении.
Если бы я не знал о конечном безразличии моряков к таким бедствиям, как то, которое произошло ночью (команда «Арктуриона» и, возможно, шкипер подозревали правду), то взглянул бы на это небольшое пятнышко с большим раскаянием.
Но я чувствовал себя очень весело. Особенно из-за сознания считаться мёртвым рядом с возможной вероятностью того, что это могло случиться в действительности. Каждый из нас двоих ощущал себя своим собственным призраком, незаконно проживающим в не принадлежавшем ему более теле. Даже взгляд Ярла казался настолько странным, что я попросил его смотреть в другую сторону.
Обезопасив теперь себя от всех усилий капитана возвратить тех, кого он наиболее вероятно считал потерянными, и одинаково отказавшись от всяких надежд на возвращение на судно, с которым мы уже почти сроднились, мы стали понимать, что решимость наша к настоящему времени уже нервировала нас и начала уступать в какой-то мере чувству ужасного одиночества на сцене. До этого я сравнивал океан с рабом, с конём, которых я знал и слышал с рождения, которых я вырастил и чьи порочные наклонности, довлеющие над характером, часто оказывались безопасными, даже будучи настроенными против человеческого гения. Но теперь – как же всё поменялось! В нашем жалком судёнышке я охотно построил бы алтарь Нептуну.
Как простую игрушку, которой мы были для него, он швырял нас, усмехаясь, с гребня на гребень, как переправляются из рук в руки потерянные души по цепочке призраков, что указывают путь в Тартар. Тонуть вы хотите или плыть, но кидайтесь за борт с какой-либо целью! Не стоит унывать, Ярл! Ха! Ха! Как весело и как ужасно, но мы плывём! Вверх, вверх, плавно вверх – по длинной, спокойной волне; затем на некоторое время застываем в равновесии на её гребне, словно доска на рельсе, – и погружаемся едва ли не с головой вниз, в кипящую пропасть, а потом снова скользим вверх. И так мы движемся. Теперь же, похороненный в водных пустотах, наш парус праздно полощется; поднятый наверх выпуклым холстом, он созерцает самый далёкий горизонт.
Не ставя теперь своей целью китобойный промысел и лишившись диких движений и ужасов этого ремесла, мы были всего лишь жалкой парой. Но в продолжающемся весь день напряжении шлюпка оставляла мили за кормой, и все тёмные ночи проходили в думах о пришвартованных к кораблю убитых монстрах, буксировавшихся с подветренной стороны: всё это, и более чем, приучает человека
