губам прочитал «убей». По искусанным и разбитым до крови губам. Бегло посмотрел на ее истощенное тело, все в порезах, синяках и кровоподтеках. На худые, костьми торчащие плечи в свежих ранах. На обвислую кожу вместо грудей с проколотыми сосками. На неестественно сильно выпирающие кости локтей и коленей. Ба, да это не просто шлюха. Это девочка для растерзания.
По мере обследования ее жалкого тела, он хмурился все сильней и сильней. Снова посмотрел в лицо. Впалые глазницы зияли чернотой. Обтянутые желтой кожей скулы сильно выпирали. Немытые волосы клочьями свисали. Зубы выбивали дробь, челюсть ходуном ходила и зрачки огромные. Понятно. Дури накачалась.
– Убей, – снова зашевелились губы, преодолевая непроизвольные спазмы. Назар посмотрел ей в глаза. Взор ее погасал. Веки трепетали. Ее сотрясала мелкая конвульсивная дрожь, точно в припадке. Да она и без него скоро откинется. А если нет…считанные мгновения внутренней борьбы, и он опустил ствол. Вытащил нож из голенища и перерезал путы на ее руках. Передернулся, когда увидел явно проступающие позвонки, ребра и лопатки через серую, облезлую кожу. За подбородок приподнял ее лицо к себе и сделал то, чего бы сам ни за что не простил своим корешам. Поймав ее затравленный взгляд, он сказал:
– Беги, девочка. Спасайся, как можешь, – и пошел прочь. Облаченной в перчатку рукой прикрыл за собой дверь особняка. Грохот музыки был слышен даже снаружи. Спрятал МК1 за пояс, сбежал по лестнице и уехал.
Дождь лил, как из ведра. Он усилился, хотя, казалось, сильнее уже некуда. Сверкнула молния, озарив все вокруг неестественно белым цветом. Раздался гром такой силы, что отдался вибрацией в машине. Будто сама природа взбунтовалась против действий Назара.
Зачем он оставил девчонку в живых? Правила для всех одинаковы – никаких свидетелей. Он сам чуть шкуру не спустил с Пепла за подобный промах. Назар саданул рукой по рулю и громко выругался, перекрикивая шум неба. Достал сигарету, но прикуривать не спешил, а старательно отгонял от себя другую настырную мысль…
Глаза у нее… как у кошки. Не то желтые, не то зеленые. И зрачки огромные, неподвижные, во всю радужку. И столько мольбы в них. Столько прошения. Избавить. Спасти. Помочь. Глаза, что говорят яснее слов. Что надрываются в немом крике.
Он прикурил. Забарабанил пальцами по рулю в такт падающим каплям. Скорость не малая, а дороги перед собой не видел. Не различал. Глаза эти кошачьи перед мысленным взором встали. Отчаянные. Умоляющие. Весь обзор загородили. Все мысли спутали. И почему не убил? Ведь просила же. Сама просила. А потому что помочь ей захотел, только по-другому. По-своему.
И проклиная себя, свою дурную голову, на которую бед не оберешься, как не раз говаривал Макар, он рванул руль и с заносом развернул тачку.
Подкатил к особняку и глазам не поверил. Перед домом стояла машинка с логотипом ресторана, а в дверь долбился курьер с полными пакетами еды. Только этого еще не хватало!
Назар выскочил
