он был умен и сексуален?
Она слегка улыбнулась.
– Очень мило с твоей стороны – после того, как я все это на тебя вывалила. Я все время думала: а вдруг мое сходство с отцом означает, что я не справлюсь с утратами, которые неизбежны в жизни.
– Уже справилась. Ты разбила окно.
Сибил судорожно вздохнула, и Гейдж почувствовал в этом вздохе едва сдерживаемые слезы. Она взяла себя в руки – еще очко в ее пользу – повернулась и посмотрела на него своими глубокими черными глазами.
– Ладно. Ты заслужил это тем, что выслушал меня, а я тем, что правильно выбрала слушателя.
Сибил ухватила его за рубашку, приподнялась на цыпочки. Затем ее руки скользнули по его плечам, сомкнулись на шее.
Ее губы были жаркими, шелковистыми, обещающими. Они скользили по его губам, дразня и заигрывая. Ее аромат, пьянящий и сладкий, проникал в него, манил, словно согнутый палец.
Давай, еще немного.
Когда она попыталась отстраниться, Гейдж стиснул ладонями ее бедра, вновь заставил приподняться на цыпочки. Еще немного.
Она не жалела. С какой стати? Она предложила, он ответил. Разве можно жалеть, что тебя целуют тихой весенней ночью – мужчина, точно знающий, какого поцелуя она жаждет?
Глубокого и страстного, с намеком на укус.
И если пульс ее участился, а в животе что-то затрепетало, если эта проба вызвала волнение и огонь в ее теле, она предпочитала отдаться этому волнению, а не отступить, сожалея о сделанном. Поэтому когда она отстранилась, причиной тому было не сожаление, не осторожность, а ясное понимание того, что мужчины, подобные Гейджу Тернеру, уважают тех, кто бросает им вызов. Вне всякого сомнения, от этого они оба получат большее удовлетворение.
– Наверное, я немного переплатила, – сказала Сибил. – Сдачу можешь оставить себе.
Он ухмыльнулся в ответ.
– Это была твоя сдача.
Сибил рассмеялась и – неожиданно для себя самой – протянула ему руку.
– Пожалуй, вечерняя прогулка нам обоим пошла на пользу. Нам пора возвращаться.
Сибил сидела в гостиной, поджав под себя ноги, с кружкой в руке, и рассказывала о дневном происшествии всем остальным и диктофону Куин.
Не упускает деталей, заметил Гейдж, не уклоняется от них.
– В доме была кровь, – напомнила Куин.
– Иллюзия крови.
– А также мухи и шум. И тьма. Ты тоже все это видел и слышал? – Куин повернулась к Гейджу.
– Да.
– Двери и окна были заперты изнутри.
– Водная дверь открылась, когда я толкнул ее снаружи, – поправил Гейдж. – Но когда мы вошли, дверь из кухни во двор была закрыта, и окно над раковиной тоже.
– Хотя он… мальчишка, – медленно произнесла Лейла, – оставался снаружи, на окне, не входил в дом.
– Наверное,
