ена и стук воды о бетонную твердь – раздражающий и вводящий в транс одновременно.
Ближе к центру помещения, прямо под галогенным светилом, стоял добротный, деревянный стул. На нём связанная по рукам и ногам, молодая американка, возрастом чуть за двадцать. Белая майка была в крови, на оголённых руках виднелась замысловатая паутина из ссадин и синяков, голова безвольно опущена, лицо скрыто под «занавесом» спутанных тёмных волос. Можно было решить, что девушка мертва, если бы не тяжёлые вздохи, изредка вырывающиеся из её груди, эхом разносящиеся по заброшенному зданию.
Кем была эта несчастная и какие лихие повторы судьбы занесли её в это промозглое подземелье?
Я! На том чёртовом стуле, в отныне ненавистным мне Лондоне, с его вечными дождями, узкими улочками, чопорными людьми, дрянными традициями чаепития и, судя по всему, «бессмертной» королевой, сидела Я!..
ГЛАВА 1
около четырёх лет назад.
США, штат Аризона.
Я открыла глаза от прикосновения чужих губ к моему подбородку. Возможно, спросонок в пору было испугаться, но знакомый аромат древесно-свежего парфюма и неестественная холодность кожи сразу же обозначили в сознании человека, что был рядом.
Чуть улыбнувшись, я шевельнулась, но глаза не открыла. Всепоглощающая нежность заполнила меня целиком, вызывая мягкое покалывание кончиков пальцев рук и ног.
– Доброе утро, хомячок, – прошептал Адам, перемещаясь своим поцелуем к моим губам.
– Привет, – выдохнула я, чуть приоткрыв рот, ловя искры от невероятно томных, но непродолжительных поцелуев. – Это не сон? Ты, правда, здесь?
Блэк усмехнулся. Я не видела этого, но почувствовала – короткий выдох осел на моей щеке невесомым колебанием воздуха. Чуть повернувшись набок, я ощутила на себе ладонь вампира. Она медленно скользила по моему бедру верх до самой талии, стремясь за спину к позвоночнику, заставляя ненавязчивым давлением придвинуться ближе.
– Можем это проверить, если хочешь? – загадочно промурлыкал Адам, теперь уже настойчиво прижимая меня к себе.
Я раскрыла веки, тотчас попадая в желанный плен «голубого неба», сияющего, соблазнительного, поглощающего меня без остатка. Блэк смотрел с хищным прищуром, но сам взгляд был очень мягким, будто бы вампир спрашивал у меня разрешения.
– И как мы это проверим? – сонно улыбнулась я, ещё пока не до конца выбравшись из состояния дремоты.
Несколько секунд Адам молча разглядывал моё лицо, а затем, совершенно неожиданно, выпустил из своих объятий, опрокидывая обратно на подушку, оказываясь сверху, нависая надо мной на прямых руках – так мучительно далеко.
Дыхание перехватило. Я несмело заглянула в его глаза, застыв в наивном непонимании, неуверенная в том, что трактую действия любимого верно. Он гулял взглядом по моей щеке, губам, шее, заслоняя собой назойливый солнечный свет, пытающийся прорваться в помещение через невнятно-жёлтые, пестрящие зацепками занавески.
Тишина в комнате стала почти тактильной. Я облизнула пересохшие губы, поймав себя на мысли, что прежде мы никогда не заходили дальше поцелуев. Причин для этого было предостаточно! Сначала бесконечные попытки разобраться в чувствах друг к другу, а потом… Потом события завертелись с такой ошеломляющей скоростью, что думать о чём-то подобном просто не было времени – наши жизни висели на волоске. Кстати, они до сих пор болтаются где-то там, над пропастью…
– Я люблю тебя, Кейт, – нарушил молчание Блэк, и отчего-то в его голосе я застонала болезненная тоска.
Я непонимающе нахмурилась – зачем ломать идиллию такого потрясающего утра? Адам невесело улыбнулся левым уголком губ и, не двигаясь, продолжил рассматривать моё лицо.
Понять бы, о чём он думал в этот момент, ведь очевидно – что-то не так, его что-то гнетёт. Но, по закону подлости, мои «таланты», дарованные сомнительной «родословной», на бессмертных не действуют!
– В чём дело? – не выдержав тяжелого взгляда, тревожно поинтересовалась я, протягивая руку, убирая с лица вампира спадающую на глаза чёлку.
Адам не ответил, просто прикрыл глаза. Мне вдруг стало неуютно.
– Пообещай мне, чтобы не случилось, ты больше не будешь пытаться… Никогда! – его голос, вновь потревоживший пространство, был ровным, спокойным, но в нём слышалась тупая боль, та самая, что не ранит осколками, а давит на сердце всё сильнее и сильнее, постепенно заставляя задыхаться.
Я ощутимо поёжилась, вспоминая о том, что восьми часами ранее собиралась покончить с собой, наплевав на смерть тех, кто ценой собственной жизни пытался меня спасти.
Стыдно за свою слабость, но даже теперь… нет, особенно теперь, я окончательно убедилась в том, что без Адама
