камеру» сменила какая-то эстонская передача.
– Что же вы смотрите? – она взяла с изрядно подыстертого подлокотника кресла пульт дистанционного управления и с предельной осторожностью нажала на одну из кнопок. – Сегодня по «России» хороший фильм должен быть.
– Разве сейчас снимают хорошее кино! – махнула Илга Дайнисовна.
– Так ведь старый фильм-то! – чуть повысила голос Зинаида Антоновна и положила пульт. – Название только не помню.
Илга Дайнисовна, обладая блестящей памятью, к забывчивым людям относилась высокомерно и редко упускала возможность посмеяться над чужими недостатками. Но на сей раз почему-то промолчала, даже бровью не повела.
Юрий Антонович закурил, глянул на сестру.
– Ну что решила, Зин: съездим летом домой?
Зинаида Антоновна, размышляя, пару раз моргнула, повела плечом.
– Ой, не знаю. Впереди еще полгода.
– Верно! – энергично кивнула Илга Дайнисовна и, глотая буквы, захрустела сушкой. – Панировать теперь ничео неся, – проглотила кусок, нахмурилась. – Да и как ты поедешь, бестолочь? У тебя ведь никакого граждан…
– Там все с таким же паспортом, как я, – угрюмо оборвал ее супруг. – И Зинаидин документ отличается от моего только штампиком…
– Потому-то она там своя, а ты – никто, – язвительно резюмировала Илга Дайнисовна и захрумкала снова.
– Но съездить надо, – упрямо сказал Юрий Антонович. – Два года с Иваном не виделись, – заметил, как поморщилась сестра, и добавил: – Да и где ты отдохнешь, как не в родном доме?
Зинаида Антоновна исподлобья глянула на брата.
– Отдых наш состоять будет в том, что ты займешься ремонтом дома, а я перестираю горы белья.
Юрий Антонович попытался было возразить, но она его опередила:
– И смотреть, как Ванька валяется на облезлой печи и хлещет водку, больше не хочу!
Юрий Антонович сокрушенно покачал головой.
– Напрасно ты так, Зинаида. Для российской деревни настала тяжелейшая пора.
– А пьянство тут при чем? Ванька же – бездельник конченный; на все времена! – Зинаида Антоновна отмахнула спавшую на глаз седеющую прядь и заговорила немного спокойнее. – В годы нашей молодости на селе было куда хуже. Ну, так все мы за лучшей долей в город подались.
Она ненадолго умолкла, вспоминая, как после смерти Хозяина его тронное место занял Хрущ. Он признал колхозников за людей и раздал им паспорта. Началась Оттепель.
Зинка получила заветную красную книжицу, сделала отчему дому ручкой и упорхнула на Урал строить очередной памятник советской индустриальной гигантомании – чой-то там плавильный завод.
Хлебнула девка по полной программе строителя коммунизма: ютилась с пятью подругами в жалком вагончике, давилась кашами
