московской интеллектуальной жизни. Очень хотелось! Может быть для того, чтобы при следующей встрече с Ниной сказать: знаешь, джан, я побывал на выставке, и там…
Али Саргонович открыл дубовую дверь и очутился лицом к лицу с мускулистым молодым человеком.
– Ваш пригласительный билет?
– Нэ имею. Но хачу па-асматрет, – произнес Бабаев.
Мускулистый страж сунул руку под пиджак и напрягся.
– Мой нэ бандит, мой па-алковник, – со вздохом вымолвил Бабаев и показал свое удостоверение.
– Без пригласительного даже полковникам нельзя, – сообщил мускулистый, но руку вытащил.
– А так можна? – Бабаев протянул ему купюру. Страж уставился на нее с выражением хирурга, узревшего в животе больного свисток от чайника.
– Это что, папаша?
– Эта денги. Динар из Ирак.
– А почему не монгольские тугрики? – осклабился мускулистый. И добавил: – Цвет не тот. На капусту не похоже.
– Эта похоже? – Бабаев показал охраннику двадцать баксов.
– Самое то. Проходи! И не вздумай бузить!
Распахнув пиджак, мускулистый предъявил кобуру с «ТТ».
– Для дураков Аллах припас тупые мечи, – пробормотал Бабаев на арабском. О пистолете «ТТ» Али Саргонович был невысокого мнения.
Кивнув, он проследовал дальше и очутился среди кавалеров и дам, круживших по залам, увешанным крупноразмерными полотнами. Дамы были молоды и хороши собой или казались таковыми в макияже и туалетах от Версаччи, Кардена и Диора. Кавалеры носили более явные приметы возраста: среди этих шоуменов, бизнесменов и средней руки политиков одни были толстыми, другие – лысыми, а лица третьих намекали на близкую дружбу с зеленым змием. Публика явно состояла из любителей потусоваться; они фланировали туда-сюда в облаке ароматов от Коко Шанель, сбивались в группки, пересмеивались, что-то обсуждали, мужчины солидно кивали головами, женщины, восторженно ахая при встрече, целовали воздух у накрашенных щечек приятельниц. Компания журналистов отоваривалась у буфета коньяком и бутербродами, персоны в крепком подпитии бродили в поисках сортира, гламурные барышни щебетали и закатывали глазки, суетясь вокруг хмыря в заляпанном красками халате – должно быть, одного из живописцев, устроителей выставки. Но на картины никто не смотрел.
Кроме, разумеется, Бабаева. Не будучи наивным, он, тем не менее, полагал, что в картинной галерее нужно смотреть на стены с развешанными там полотнами, а не топтаться по паркету и не хлестать коньяк. К тому же изучение картин не мешало вникать в разговоры и собирать полезную информацию. Как всякий разведчик высокого класса, он владел искусством заниматься сразу двумя-тремя делами – в данном случае разглядывать одно, а слушать другое.
Перед ним красовались пейзажи и натюрморты Паленого. Их сюжетообразующим моментом была бутылка:
