ты на каком свете живешь? – изумилась дрянная девчонка. – Это же Папа Жо! Наш Вованчик! Я с ним спала… то есть пыталась…
– А полное имя знаэшь?
– Жоров Владимир Маркович, лидер национал-либералов, сообщила Шарлотта. – Большой хохмач! Продажная шкура, импотент, но очень влиятельный.
Пожалуй, знакомство с этой бикеч полезно, решил Бабаев. Пусть алкоголичка и порнозвезда, зато неплохой источник информации! Впрочем, о Жорове он знал, хотя в директивах Центра прозвище его не сообщалась. Папа Жо являлся депутатом Госдумы, главой фракции НЛП и возможным клиентом Али Саргоновича.
– А кто другой? – спросил он. – Тот, бэзносая?
– Помукалов по кличке Мутантик. – Шарлотта усмехнулась. – Мой издатель-благодетель… С ним я тоже спала. Три таблетки виагры, и все у нас было тип-топ. Очень даже! Он немного шизофреник, на транквилизаторах сидит, а на этом фоне виагра…
Но Бабаев ее не слушал, а пристально глядел на Папу Жо. Тот, одобрительно кивая, прошелся мимо нескольких полотен, мимо портрета «Голый в шляпе», мимо пейзажа «Осенний свист», мимо картины Клинского, изображавшей одноименную бутылку пива, взлетающую, подобно ракете, в космос. Дальше висело гигантское полотно Бей-Жигулева «Заседание ЦК КПСС». Члены ЦК обозначались живописцем символически, кто бровями, кто лысиной или усами, кто фуражкой или золотыми звездами, и все эти знаки были как бы впечатаны в спинки кресел, а над главным сиденьем в виде трона парил ангельский нимб. Папа Жо остановился перед картиной и обвел ее горящими глазами. Его щеки налились кровью, волосы встали дыбом, и синие электрические искры сорвались с них, ударив в потолок. Он вскинул руки, стиснул кулаки и заорал:
– Коммунисты! Монстры, упыри, позор России! Терпеть не могу! Когда я прохожу мимо коммуниста, задерживаю дыхание – воняет мавзолейной гнилью! Шпана большевистская! Ворье, бандиты! Насосались крови народной и пустили страну в распыл! Просрали державу! Святую нашу миссию!.. Чтоб от Ледовитого океана до Индийского… от Тихого до Атлантического… От Аляски до Кубы…
Мужчина бешеного политического темперамента, подумал Али Саргонович. Но стрелять наверняка не умеет.
К лидеру НПЛ подскочила тощая дама, увешанная микрофонами и камерами, и зачирикала, мешая русский с английским и французским – брала у политика интервью.
– Что за жэрдь? – спросил Бабаев.
– Марсельезка, – пояснила Шарлотта и, сообразив, что Бабаев не понимает, добавила: – Марсельеза Пежо-Ренуар из Парижа, обозреватель «Матэн». С ней я тоже спала. И с Тойфелем спала, ее любовником.
С кем ты только не спала!.. – подумал Бабаев, вздохнул и решительно двинулся на улицу, а оттуда – в ресторан. Первый выход в свет его утомил, и к тому же он проголодался. Дрянная девчонка Шарлотта Бронтеева тащилась следом, жарко дышала в ухо, шептала, что у нее черный пояс по сексу, и обещала массу интимных радостей. Как источник ценной информации, ужин она заслужила. Бабаев записал ее телефоны и адрес, потом велел тащить шампанское, коньяк и виски, напоил Шарлотту в дым и отправил
