и показалось ему, что не татарин он, не ассириец, не армянин и не аварец, а тоже талды-кейнар. Вот стоит он посреди своего народа, стоит как сказочный богатырь, принимая дань уважения и отвечая улыбкой на улыбки, и чтут его люди не за убитых гусей и медведя, а за мужество и честность. Он сыграл по их правилам – и значит, он один из них.
Девушек было много, и Бабаев, мысленно попросив прощения у Нины, перецеловал их всех. Это была приятная процедура, не мешавшая однако слушать и смотреть – а глядел Али Саргонович на своих соперников. Те с кислым видом толковали с губернатором.
– Дикий обычай, – мямлил Пегасов, кутаясь в шубу. – Собачьи гонки или там отстрел гусей, это я еще могу понять, это соответствует традициям. Но медведь!.. Увольте, господа!.. Мы же не в Древнем Риме на гладиаторских игрищах!
Яков Абрамович благодушно улыбнулся.
– В Лиме белых медведиков не было. А мы что имеем, тем и лады.
– Это сравнительный образ! – закипятился Пегасов. – Были в Риме медведи, не были – в этом ли проблема? Там хищные звери рвали людей на потеху публике! Кушали их, понимаете?
– Но медведь Бабая не скушал, Бабай ему шею сломал, – возразил губернатор. – И никто над ним не потешается. Наоболот, все очень довольны.
Берендейский отвесил губу.
– Прекратим этот бессмысленный спор. Медведь сдох, и говорить не о чем, пора перейти к голосованию. Надеюсь, у вас все готово? Урны, бюллетени, наглядная агитация?
– Какое-такое голосование? – Яков Абрамович наморщил лоб. Мало-мало подождать плидется. Мы еще с медведем не закончили.
– Так сдох ваш медведь! – рявкнул Берендейский. – Лежит себе дохлый и падалью воляет!
Губернатор снял шапку и почесал в затылке.
– Этот дохлый, велно. А кто вам сказал, что он у нас один? Повернувшись к складу, Гыргольтагин помахал рукой. – Гутытку, эй, Гутытку! Втолого выводи! Для господина Пегасова!
Подбежала новая партия юных барышень, и минут пять или больше Али Саргонович занимался срочным делом – целовал круглые щечки и пухлые губки. Когда он снова увидел губернатора, тот был один. Берендейский и Пегасов торопливо шли к больнице, где их разместили, и кандидат от РПКЛ зычным голосом сзывал свою команду. «Выносить чемоданы, собак запрягать!» – донеслось до Бабаева.
Очередная девушка влепила ему сочный поцелуй.
Вечером, празднуя победу Бабаева, пировали в гостеприимной юрте Каквыргина. Али Саргонович сидел на почетном месте, между хозяином и губернатором, вел беседу с ними и еще с одним старейшиной по имени Тутун Лазаревич Зензинсон, ел вареные медвежьи мозги, закусывал морошкой. Оказалось, что сухой закон у талды-кейнаров давно отменен, но пьют они не спирт и водку, а чумыс, хмельной напиток из оленьего молока. Бабаеву и старейшинам чумыса не жалели и наливали его в стаканы с серебряными подстаканниками.
