На сегодняшний сеанс.
Изволин быстро пробежал текст глазами и, присев к столику, начал зашифровывать.
Андрей осмотрел погреб. Все было по-прежнему: в нишах лежали взрывчатка, боеприпасы, капсюли, запальный шнур; на стене висели винтовка и автоматы. Только в углу он заметил что-то новое. Там стояли большие кумачовые флаги на длинных древках.
– Для чего это? – полюбопытствовал Андрей, обращаясь к Тризне, сидевшему рядом с ним.
Но ответа не последовало. Игнат Нестерович, упершись локтями в колени, и положив голову на руки, казалось, дремал. Его большие, широко открытые глаза смотрели в одну точку. Может быть, он размышлял о сыне, мечущемся в жару, или о жене, подавленной нуждой и горем. «Совсем плохо», – подумал Андрей и отвернулся.
В глубокой тишине слышалось только постукивание ключа передатчика. Леонид принял две телеграммы и передал одну.
– Все! – сказал он наконец и сбросил с головы наушники. – Теперь расшифруем, что говорит Большая земля.
Игнат Нестерович встряхнулся и обвел глазами погреб.
– Давай закурим, – предложил он Андрею. Грязнов достал пачку немецких сигарет и подал их Тризне. Тот поморщился и брезгливо отодвинул.
– Возьми кисет под подушкой! – рассмеялся Леонид. – Вот уж привык к махорке…
Андрей встал, достал кисет с самосадом и подал его Тризне. Тот скрутил большую цыгарку и собрался закурить, как вдруг раздался радостный возглас Леонида:
– Братцы! Товарищи!
Тризна и Грязнов насторожились и вопросительно посмотрели на Изволина.
– Это же праздник! Настоящее торжество!
– Что такое? Читай! – резко сказал Игнат Нестерович.
– Без ведома «Грозного» расшифровываю военную тайну. Слушайте! «Грозному точка По вашему представлению награждены двоеточие орденом Красного Знамени тире Тризна Игнат Нестерович, орденами Красной Звезды тире Повелко Дмитрий Федорович и Заломин Ефрем Власович точка Вольный точка».
Игнат Нестерович встал, выпрямился во весь рост, сделал несколько шагов и тут же, схватившись за грудь, опустился на топчан, стараясь сдержать кашель.
Леонид и Андрей перепугались. Изволин подбежал к другу и наклонился над ним:
– Игнат… родной…
– Подожди, Леня… подожди… – Игнат Нестерович говорил глухо, прерывисто.
Приступ был тяжелый, мучительный. Бессонные ночи, напряженная работа окончательно подорвали здоровье Игната Нестеровича.
Наконец он поднялся и сел на кровати, судорожно глотнув воздух. Леонид и Андрей уселись по бокам. Игнат Нестерович с трудом перевел дух и обнял друзей:
– Нет, это еще не конец! В такой день умирать нельзя, мои славные ребята! Мы еще поборемся!
Он встал, прошелся по погребу и уже своим обычным тоном спросил, что пишут во второй телеграмме.
Леонид ответил:
– Сегодня в двадцать три часа советская
