шел по городу, уже окутанному сумерками, и старался не потерять из виду Игорька.
Никита Родионович радовался, что увидит наконец того, кто держит в своих руках все нити боевой работы патриотов города.
Игорек задержался на углу улицы, повозился со своими ботинками и тронулся дальше лишь тогда, когда расстояние между ним и Ожогиным значительно сократилось. Никита Родионович сообразил: видимо, цель недалеко.
Вдруг Игорек исчез.
«Куда же он пропал?» – подумал Ожогин, но, не сбавляя шага, пошел дальше.
– Пройдите вперед и вернитесь. Дверь будет открыта, – раздался из дверной щели небольшого, крытого тесом дома голос мальчика.
«Умница! – подумал Никита Родионович. – Прекрасно усвоил конспирацию. Просто молодчина!»
Ожогин прошел до перекрестка, повернул обратно. Впереди виднелась одинокая женская фигура. Но вот исчезла и она. Никита Родионович сделал вид, что поскользнулся, и оглянулся назад – никого. Он открыл дверь и натолкнулся на Игорька.
– Там никого нет? – мальчик показал рукой на улицу.
– Никого.
– Тогда я пошел, – и Игорек шмыгнул за дверь.
Никита Родионович остался один в темном коридоре, не зная, как поступить: закрыть ли дверь или оставить, как она была, открытой.
В это время из дома вышла женщина со свечой в руках:
– Проходите в комнату, я сама закрою.
Дом состоял из двух небольших комнат. Во второй комнате около стола сидел мужчина. При появлении Никиты Родионовича он встал:
– Товарищ Ожогин?
– Так точно.
– Садитесь. Если курите – курите. Я через минутку освобожусь… Давай, Зина, закончим, – обратился он к вошедшей в комнату женщине. – На чем мы остановились?
Только сейчас Никита Родионович заметил на столе портативную пишущую машинку.
Молодая женщина – видимо, жена «Грозного», – с гладко зачесанными назад светлыми волосами, присела к столу, всмотрелась в лист бумаги, заложенный в машинку, и сказала:
– «…каждый, способный держать в руках оружие…»
– Так, пиши дальше, – заметил «Грозный» и начал диктовать текст листовки.
Никита Родионович воздержался от курения и внимательно разглядывал «Грозного».
Вот он каков, руководитель борющихся в подполье советских людей! Откровенно говоря, он ожидал встретить рослого, сильного, широкоплечего человека. «Грозный» же, пожалуй, даже ниже его ростом, со слегка посеребренной головой. Темные продолговатые глаза спокойны и глубоки. Говорит грудным, мягким голосом, не понижая и не повышая его.
Когда окончилось печатание листовки, Зина накрыла машинку чехлом и вышла. «Грозный» зажег спичку, спалил несколько листов копирки, завернул пепел в клочок газеты и положил у лампы.
– Ну, я схожу? – спросила женщина, вернувшись в комнату.
– Сходи, Зина.
