выполнять свою основную задачу. Мы не поручим Изволину взрывать электростанцию, так как ему определен иной круг обязанностей. Мы не заставим Тризну сидеть на одном месте и быть радистом-подпольщиком – этим занимаются другие товарищи… Зачем вас и Грязнова направили в разведывательный пункт Юргенса?
Ожогий ответил, что их задача заключается в том, чтобы закрепиться у Юргенса, выявить вражескую агентуру, по возможности выведывать замыслы военной разведки, собирать разведывательные данные, интересующие партизан и Большую землю.
– И все? – строго спросил «Грозный».
– Да, все.
– А чем вы занимаетесь?
Никита Родионович промолчал, и «Грозный» продолжал:
– Как вы скрыли от Юргенса, при каких обстоятельствах был ранен Грязнов?
– Объяснили, что это произошло в ночь налета русской авиации. Грязнов попал под пулю патруля, предназначенную для кого-то другого. Ранение оказалось легким. Грязнов уже на следующий день стал ходить.
Но ответ Ожогина не удовлетворил «Грозного»:
– Кто вас просил посылать Грязнова с Тризной на ликвидацию Родэ? Чего ради Грязнов уселся за руль арестантской машины? Хорошо, что пуля угодила ему в руку, а не в голову. Ведь это просто случай. А кто был в машине, Грязнов и Тризна знали? Может быть, там сидели уголовники! Хотя вы и сказали мне, что не считаете Юргенса дураком, но ваши дела опровергают это. Оказывается, он глупец, а вы умники… Недалеко смотрите, товарищ Ожогин, очень недалеко! Время такое, что надо смотреть дальше.
«Грозный» говорил спокойно, ровно, не повышая голоса.
– От имени партии я запрещаю вам вмешиваться в боевую работу. Ясно?
– Да, – ответил Никита Родионович. Он чувствовал всю правоту руководителя подполья.
– Мы знаем вас, товарищ Ожогин, и вашего друга как настоящих коммунистов, выполняющих важное задание, а поэтому не допустим, чтобы вы занимались не тем, чем вам следует заниматься. Ваша роль четко определена; ведите ее, свыкайтесь с ней, не обращайте внимания, что иногда чешутся руки. Хотите помочь советом – пожалуйста; возникнет острая необходимость встретиться с товарищами из подполья – пожалуйста, но будьте осторожны, не забывайте, что вы не в лесу, а в городе.
«Грозный» встал. Ожогин тоже поднялся, считая, что беседа окончена.
– Вы торопитесь? – спросил «Грозный» и взглянул на висевшие на стене «ходики».
Никита Родионович также перевел глаза на часы и сказал, что временем располагает, до занятий еще более часа.
– Если так, то посидите.
«Грозный» прошелся по комнате, открыл дверь во вторую, прислушался, потом закрыл и сел на прежнее место.
– Там дочурка спит, – сказал он и улыбнулся.
– Большая?
– Нет. Самый большой возраст – три года…
Много вопросов можно было задать «Грозному», человеку, посвятившему себя работе, полной опасности и лишений. Хотелось бы узнать, как
