и поспешаю к великому князю Василию.
При упоминании этого имени Семен Иванович нахмурился.
– Василий! Вишь ты, Елена его уведомляет, а о нас, иных своих братьях, позабыла. Видать, и со счета скинула.
Курбский уловил неприязнь, сказал примеряюще:
– Не бранись, князь Семен Иванович. Верно, некого послать княгине Елене, окромя меня. А я один, вот и велела она в перву очередь Василию сообщить. Он все ж великий князь и государь.
– Великий государь, – поморщился Семен Иванович. – Беда, что притесняет нас Василий, мы же молчим. Мало городов ему, так еще и вольностями нашими норовит завладеть. К братцу Юрию и ко мне бояр своих для догляда приставил. Меня на Москву кликал, стращал… Да что нас! Всеми князьями и боярами помыкает. Вот тебя, князь Курбский, хоть ты и древнего рода, а Василий норовит все одно в холопы обратить.
Курбский вспылил, лицо в гневе налилось:
– Нет, князь Семен Иванович, врешь! Служить великому князю Московскому я завсегда готов, государем величать – величаю, но в холопах мы, Курбские, не хаживали. И ежели правдивы твои слова, князь, то я о том Василию в глаза скажу.
– Ха! Удостоверишься, – рассмеялся Семен Иванович. – Кой-кто из бояр на Москве уже учуял его ласку.
Вошел воевода Сабуров, и разговор оборвался. Хозяин уселся за стол, принялся угощать князей. Семен Иванович сказал ему:
– Слышал, воевода, великий князь Литовский помер?
– Только что прослышал от людей князя Семена.
– Ну, княже Семен, – снова сказал Семен Иванович, – расскажи, что там после Александровой смерти в Литве? Паны небось стол княжеский делят.
– О том не знаю, но, верно, будет так. Из панов же в самой большой силе Глинский Михаил.
Курбский поднялся из-за стола.
– Дозволь, князь Семен Иванович, и ты, воевода Андрей, мне ко сну отойти. Завтра спозаранку в дорогу. Сосну по-человечески, а то все в санях, сидя.
– Не неволим, – раздраженно махнул Семен Иванович.
Сабуров подхватился:
– Отправляйся, княже Семен. За дверью холоп дожидается, он проводит тебя в опочивальню.
Курбский откланялся.
Миновали Воробьево село. На взгорье огороженное высоким тыном подворье великого князя с бревенчатым дворцом, тесовыми крылечками, слюдяными оконцами и разной обналичкой.
Раньше в летние дни отдыхал здесь государь Иван Васильевич с семьей. Теперь любит наезжать сюда и Василий. Понедельно живет. Вблизи охотничьи гоны добрые. Леса сосновые и березовые. Чуть в стороне озеро, карасями богатое. Раз невод затянешь – полный куль.
Гремя барками, сани остановились. Ездовые брань завели. Курбский приоткрыл дверцу, спросил недовольно:
– Почто задержка?
Ездовой побойчее ответил:
– Конь в постромку заступил, сей часец ослобоним.
С горы, в чистом ясном дне, чуть виднеется Москва. Напрягая глаза, Курбский
