гусей, летевших на север. Он быстро переменил патрон в ружье. И прежде чем онкилоны успели спросить, в кого он хочет бросить молнию, раздался выстрел – и гусь шлепнулся прямо на головы зрителей, пришедших в дикий восторг. Наконец Амнундак велел привести оленя, которого не привязали, а отпустили; испуганное животное помчалось обратно к лесу, но пуля Горохова положила его прежде, чем он отбежал двадцать шагов.
Этим закончилась демонстрация могущества чужестранцев. Провожаемые всем племенем, они прошли в землянку Амнундака вместе со своими избранницами, очень гордыми своей близостью к белым людям. На поляне в разных местах запылали костры, и началось приготовление ужина, в ожидании которого мужчины и девушки плясали вокруг костров.
После ужина вождь предложил путешественникам занять свое новое жилище:
– Теперь у вас есть подруги, и там вам будет просторнее и удобнее, чем здесь, где мы сами едва помещаемся.
Женщины быстро побежали вперед, чтобы развести огонь и приготовить пищу. Путешественники в сопровождении вождя немного помедлили на поляне, где онкилоны, выставив караульных, уже укладывались спать вокруг костров, каждый род отдельно, на шкурах, разложенных на земле. Амнундак проводил гостей до входа в их землянку.
Войдя в землянку, путешественники увидели горевший уже большой огонь, освещавший небольшое чистое жилище, сильно пахнувшее смолой от стволов лиственниц, слагавших его стены. Вокруг огня сидели все пять девушек, уже в своем домашнем наряде, то есть в пояске стыдливости. Они оживленно беседовали, но замолкли, когда вошли их нареченные, немедленно встали и отошли в сторону. Землянка имела уже вполне жилой вид: на одном из столбов висели бурдюк с молоком, чайник и котелок; на полочке стояли дорожные кружки и деревянные чашки; на земле стояли два деревянных сосуда для варки супа и лежала кучка камней и палочки для жаренья мяса. Под откосами трех сторон землянки были отгорожены спальные места, где поверх слоя сухих листьев и свежих веточек лиственницы лежали мягкие оленьи и медвежьи шкуры, кожаные валики, набитые оленьей шерстью, и одеяла из оленьих шкур. У входа был сложен запас мелко нарубленных дров и стоял сосуд с водой.
После переполненной людьми и закопченной землянки Амнундака путешественники свободно вздохнули в своей, просторной и чистой, и им захотелось посидеть еще у огня и выкурить трубку перед сном. Расположившись, они подозвали девушек и усадили их рядом. Немногие слова, которые они успели выучить, не позволяли вести оживленный разговор, и приходилось больше прибегать к жестам и мимике. Прежде всего каждый осведомился, как зовут его избранницу; у Горюнова оказалась Мату, у Костякова – Папу, у Горохова – Раку, а у Ордина первая Анну и вторая тоже Анну.
– Вот те раз! – воскликнул Ордин в смущении. – Навязали двух девушек да еще с одним и тем же именем! Как же я буду звать их, чтобы обе не откликались сразу?
– Зовите их Анну-первая и Анну-вторая, – придумал Горохов.
– Как же это будет
