единой для отечественной истории логике движения (защиты и выживания народа) носил ярко выраженный защитный характер, выполнял охранительную функцию. СССР не догонял западный капитализм, а пытался выстроить адекватный политический, военный, экономический и правовой режим для противодействия возможным внешним нападениям. Концентрация, централизация власти были вызваны историческими и внешнеполитическими условиями и тем самым обеспечивали сохранение народа и государственности. Эти причины и толкают на необходимость пристального внимания к охранительной стороне советской правовой идеологии.
Как справедливо утверждается рядом философов, историков, политологов и правоведов, советский строй и марксистская идеология, при всей своей насильственной форме внедрения в России, не смогли бы укорениться, если бы не соответствовали базовым компонентам русской культуры – идея социальной справедливости, обязанностей, коллективизма-солидарности, мессианские ожидания царствия небесного и т. п. Так, Н.А. Бердяев в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» доказывает, что коммунизм в России приобрел традиционные, национальные черты и привился, потому что соответствовал ряду национальных архетипов русского сознания. Вот как философ резюмирует свою работу: «…русский коммунизм более традиционен, чем обыкновенно думают, и есть трансформация и деформация старой русской мессианской идеи. Коммунизм в Западной Европе был бы совершенно другим явлением, несмотря на сходство марксисткой теории. С традиционно-русским характером коммунизма связаны и его положительные и отрицательные стороны: с одной стороны искание царства Божьего и целостной правды, способность к жертве и отсутствие буржуазности, с другой стороны – абсолютизация государства и деспотизм, слабое сознание прав человека и опасность безликого коллективизма»[80].
В этом ключе заслуживают поддержки слова А.Н. Кокотова, который высказал в целом далеко не самые популярные мысли о консервативной сущности советского строя: «Придя к власти как сила откровенного космополитического терроризма, большевики вынуждены были двигаться в сторону осознания и выражения национально-государственных запросов, срастаясь с почвой, над которой получили власть. Почва постепенно «переваривала» их, превращая в известном смысле в силу национально-охранительную. Почва задала перемещение большевиков с радикального политического фланга на фланг консервативный. Отмеченную тенденцию трудно не заметить в практике индустриализации, в подключении страны к научно-технической революции, укреплении, пусть медленной, противоречивой, производственной и политической демократии»[81].
В итоге можно вывести закономерность в эволюции охранительной правовой доктрины России. Нарастание угроз для традиционных ценностей российского общества актуализирует охранительные юридические взгляды и ведет к ее рационализации и концептуализации,
Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М.: Наука, 1990. С. 152–153.
КокотовА.Н. Доверие. Недоверие. Право. – М.: Юристъ, 2004. С. 56–57.
