казе?» Ответ: «Абвер готов к осуществлению вашей мысли, мой фюрер. Уже действуют агентурно-диверсионные группы русских, кавказских и казачьих эмигрантов». Гитлер повернул голову к рейхкомиссару Шикенданцу: «У вас готов план освоения Кавказа?» Шикенданц ответил: «Есть такой план, мой фюрер. Мы создадим пять больших управлений: Грузия, Азербайджан, Горный Кавказ, Кубань, Терек».
Генерал Панов был на редкость сдержанным человеком. Некоторые считали, что даже слишком. Когда он приглашал сотрудников на беседу, его широкое лицо с прямыми линиями бровей и плотно сжатого рта казалось в первые минуты настолько неподвижным, словно было высечено из камня. И во время разговора оно почти не меняло этого строго-спокойного выражения, лишь маленькие, едва заметные искорки, иногда загоравшиеся в глазах, свидетельствовали о том, что генерал чем-то обеспокоен или обрадован.
– Инструкцию проглотил, никак не переварит, – не зло пошутил как-то эмоциональный Коля Чернов.
У некоторых бывалых чекистов облик генерала вызывал снисходительные улыбки, но это не мешало им относиться к нему с уважением. Иные из них проработали в органах государственной безопасности десятки лет, а Панов, в прошлом партийный работник, был совсем недавно переведен из Москвы на Северный Кавказ и назначен руководителем разведывательной группы. Все понимали: чрезмерная сдержанность генерала, очевидно, объясняется отсутствием опыта такой работы. Но очень скоро подметили, что какое-то особое чутьё помогает Панову быстро распознавать человеческие характеры, а это для сотрудника госбезопасности, да ещё руководителя, просто божий дар. И хотя его сдержанность по-прежнему удивляла, даже порой ошеломляла, уже мало кто в коллективе относился настороженно к этой особенности своего начальника, так как он за короткий срок успел проявить себя справедливым, терпеливым и весьма деликатным человеком. А больше всего в нем ценили то, что он не давил своим авторитетом, и прежде чем принять решение, не стеснялся посоветоваться с опытными работниками, находившимися в его подчинении.
Майор Игнатов, вызванный к генералу на двенадцать часов, явился секунда в секунду – строгий счёт времени был ещё одной особенностью Панова.
Когда майор вошел в кабинет, Виталий Иванович, как всегда, сидел за столом с непроницаемым лицом.
– Садитесь, Валентин Петрович, – пригласил он Игнатова.
Голос бесстрастный, но в глазах генерала взметнулись и тут же погасли крохотные искорки. Игнатов напрягся: пожалуй, искорки не сулили ничего хорошего. Ведь только сегодня утром у них состоялась завершающая беседа. Они сидели вдвоём и обстоятельно обсуждали каждую мелочь. Неужели ещё чего-то не учли?
– Валентин Петрович, – сказал генерал, глядя прямо в лицо Игнатову, – вы остаётесь с нами.
Майор застыл от неожиданности.
– Я сам удивлён, – продолжал ровным голосом Панов, – но поступило распоряжение из центра. Туда, – он сделал неопределённый взмах рукой, – пойдёт другой человек.
Валентин постарался сохранить спокойствие. Более десяти лет работы в органах научили его предельной выдержке. Это поначалу он пытался задавать вопросы начальству, а теперь выслушивал распоряжения молча, коротко рапортовал «есть!», точно зная, что рано или поздно всё прояснится. Но сейчас душа протестовала так бурно, что он боялся выдать себя, и потому на мгновение отвёл глаза.
Эта операция – его детище. Он так хорошо всё продумал, подготовил… Ну, конечно, при участии Коли Чернова и самого генерала, но в основу легли именно его идеи. И вдруг всё рушится, неожиданная замена. Почему?
– К вам одна просьба, – продолжал Панов. – Пока никому не говорите, что остаётесь. До момента передислокации. Вернее, это приказ.
Как ни старался Валентин, но всё же едва мог скрыть недоумение, огорчение, растерянность, и Виталий Иванович счёл своим долгом поддержать его:
– Ваш опыт пригодится для руководства этой операцией отсюда, а возможно, и для связи с…
Секунду-другую генерал думал, назвать ли имя сейчас или пока воздержаться, но всё же решился и сказал:
– Его зовут Зигфрид.
Затем, словно предваряя возможные вопросы со стороны Игнатова, быстро добавил:
– Вы свободны.
Майор вышел. Виталий Иванович, не поднимаясь из-за стола, не меняя положения, ещё некоторое время обдумывал создавшуюся ситуацию. Он знал, почему отвели кандидатуру Игнатова, но почёл за лучшее пока не объяснять. Из центра сообщили: возможна утечка информации о предстоящей деятельности майора, поэтому его срочно заменили другим человеком, которого здесь никто не знал. А Игнатову необходимо отойти вместе со всеми и помогать в осуществлении операции.
«Об отступлении говорят как о деле решённом», – недовольно подумал генерал, и две искорки в глазах метнулись из стороны в сторону.
