ты.
– А вы знаете, какая у меня в школе кликуха?
Милиционер улыбнулся и отрицательно помотал головой.
– Чернокнижник.
– Сами они чернокнижники. Пройдёт время, и они будут гордиться тем, что когда-то учились вместе с тобой.
Андрей Андреевич задумался и искоса посмотрел на паренька.
– Значит, ты считаешь, что полковник замешан во всём этом деле?
– Я всё это придумал, – снова сказал Петя.
– Ах, да.
– Если хотите, можете дать мне бумаги и запереть в своём кабинете.
– Нет. Дело закрыто, а с полковником будет разбираться другой человек. Я хочу просто попрощаться с тобой. Сдаётся мне, что я тоже буду гордиться, что был знаком с тобой.
Следователь подошёл к подростку ближе, взял его руку и сжал её в крепком рукопожатии.
– Ну, вот и всё. Прощай. Я хотел бы ещё успеть на похороны полковника.
– Обождите, не уходите, – сказал Петя.
Он положил свою руку на плечо следователя и закрыл глаза.
– Не ходите на похороны, – неожиданно сказал мальчик. – Теперь всё, прощайте.
Почему вдруг Сапожников сказал это следователю? От чего он хотел предостеречь Андрея Андреевича – непонятно. Но прощание с сочинителем произвело на милиционера сильное впечатление. Настроение испортилось. Появилось ощущение большой и невосполнимой утраты. За плохим настроением пришло и неразлучное приложение любой хандры – раздражение. Негатив увеличивался и наконец достиг той стадии, при которой уже начинают произносить слово «депрессия».
Андрей Андреевич зашёл в управление, хотел найти кого-нибудь из начальства, чтобы выплеснуть на него хоть часть негатива, но, к сожалению, никого не нашёл. Все были на похоронах. Тогда он написал рапорт об увольнении со службы по состоянию здоровья, отдал его дежурному и ушёл домой.
Нет необходимости рассказывать, как у нас на Руси лечатся от депрессии. Андрей Андреевич не был исключением. Он нажарил картошечки с лучком, открыл бутылку водки, обмакнул пучок зелёного лука в соль, наполнил стакан до самого верха и приступил к лечению.
Может быть, тот метод, которым воспользовался следователь, и не был передовым, но то, что он был эффективным, с этим поспорить не сможет никто.
Через три дня вернувшись на службу, он обнаружил, что его прогула вообще никто не заметил. Андрей Андреевич вспомнил, что под влиянием хандры написал рапорт об увольнении. Он хотел пойти в кадры и забрать его, но вдруг обратил внимание на то, что никто его не спрашивал о рапорте. Милиционер зашёл в дежурную часть и проверил, не затерялся ли он. Нет, рапорт был направлен по инстанциям в тот же день. «Никого моя судьба здесь не волнует, – подумал Андрей Андреевич. – Я здесь не человек, – винтик, механизм, деталь». Хандра нахлынула с новой силой, и он решил не забирать своего рапорта.
Милиционер ошибался, что о нём никто не помнит. Его новый начальник, который заменил не только старого шефа, но и помощника директора трикотажной фабрики по криминальным делам, как раз очень серьёзно думал о нём.
