на заседании.
Достали оружие. Раздался звонок.
Из приемной в кабинет шагнули Батицкий с Зубом, из коридора – Баксов и Юферев, из комнаты отдыха – Жуков и Москаленко.
Во главе стола сидел Маленков, с одной стороны от него, за продольным столом, Хрущев, Булганин, другие члены Президиума.
С другой стороны ряд сидевших начинался с Берии. И одна из дверей находилась как раз у него за спиной.
Вот так дословно описывал тот момент сам Иван Григорьевич:
«Когда мы вошли, некоторые члены Президиума вскочили со своих мест, видимо, деталей осуществления ареста они не знали. Жуков тут же успокоил всех:
– Спокойно, товарищи! Садитесь.
И мы с трех сторон быстро подошли к Берии.
Когда все успокоились, Маленков сказал:
– Товарищи, я предлагаю еще раз рассмотреть вопрос о Берии.
То есть разговор до этого уже был. Все согласились. Тогда Маленков предложил:
– Он такой аферист, так опасен, что может наделать черт знает что. Поэтому я предлагаю арестовать его немедленно.
Все проголосовали «за».
Берия под пистолетом сидел неподвижно. У меня в руке был трофейный вальтер.
Я действительно отлично стрелял, и в этот момент рука моя не дрогнула бы.
После слов Маленкова Жуков скомандовал: – Встать! Следовать за нами».
С. Быстров. Задание особого свойства. В кн. Поединок. М.: Моск. рабочий, 1989. С. 320.
– Я расскажу вам ту историю, свидетелем которой частично был сам, а частично узнал от людей, участвовавших в ней.
Итак, 26 июня 1953 года отец находился на даче. Я уехал раньше, где-то около восьми, и через час был, в Кремле у Б. Л. Ванникова. (Кабинет отца располагался в противоположном здании). В четыре часа дня мы должны были доложить отцу о подготовке к проведению ядерного взрыва. Нам предстояло обсудить, будет ли это подвешенная бомба или ракета. Собралось человек десять, в том числе И. В. Курчатов, и В. А. Махнеев, технический помощник отца. Мы сидели, сверяли документы, готовили иллюстративные материалы и т. д. Часов в двенадцать ко мне подходит сотрудник из секретариата Ванникова и приглашает к телефону: звонил дважды Герой Советского Союза Амет-Хан, испытывавший самолеты с моим оборудованием. «Серго, – кричал он в трубку, – я тебе одну страшную весть сообщу, но держись! Ваш дом окружен войсками, а твой отец, по всей вероятности, убит. Я уже выслал машину к кремлевским воротам, садись в нее и поезжай на аэродром. Я готов переправить тебя куда-нибудь, пока еще не поздно!..»
Я начал звонить в секретариат отца. Телефоны молчали. Наверное, их успели отключить. Не брал никто трубку и на даче, и в квартире. Связь отсутствовала всюду…
Тогда я обратился к Ванникову. Выслушав меня, он тоже принялся звонить, но уже по своим каналам. В тот день, по предложению отца, было назначено расширенное заседание президиума ЦК. Ванников установил, что заседание отменено и происходит что-то непонятное. Он мне сказал: «Если уже случилось непоправимое,
