небольших сторон его деятельности.
Условия нашей работы, особые условия конспирации и секретности не позволяют внутри у нас применять самокритику в столь широкой форме, как мы это можем развернуть в любой партийной организации, на заводе, в учреждении и т. д. Во всяком случае, действенность самокритики у нас ограничена даже тем, что мы не можем критиковать конкретных фактов из оперативной работы. А если это так, если у нас ограничены возможности самокритики, размеры ее и т. д., то возможностей загнивания, своеобразного, у нас объективно имеется гораздо больше, чем в других местах.
Поэтому я и ставлю вопрос о том, что если я сегодня хочу покритиковать кое-какие пройденные этапы нашей работы, то вовсе не для того, чтобы искать персонально виновных в этом деле людей, не для того, чтобы обязательно кого-нибудь зацепить, а для того, чтобы все мы вместе уяснили себе пройденный этап и могли двигаться вперед.
Товарищи, если с этой точки зрения посмотреть на нашу прошлую работу, то, при всем том, что каждый из нас в отдельности и все мы, вместе взятые, очень много работаем, делаем по-своему свое дело, у нас имеется уйма недостатков, уйма провалов, без уяснения которых мы не сможем исправить нашей работы и, во всяком случае, не сможем себе наметить с необходимой ясностью перспектив нашей работы и наших ближайших задач.
Об ошибках и провалах в нашей работе
Каковы же эти общие недостатки нашей работы и наши отдельные провалы?
Прежде всего, давайте поставим вопрос о таком наиболее остром и, может быть, общем нашем провале, как провал нашей чекистской работы в деле разоблачения троцкистско-зиновьевской контрреволюционной шайки. Мы здесь без всякого преувеличения можем сказать, что с разоблачением этих мерзавцев мы запоздали, по крайней мере, на четыре года.
Видите, бывают иногда отдельные провалы на том или ином участке хозяйственного строительства.
Мы за такие провалы любых людей соответствующего ведомства ругаем и бьем. Иначе и быть не может. В этом, собственно, и вся сила нашего строя. Когда люди не понимают, что они делают, плохо работают, не справляются с делом, мы их наказываем, снимаем, ругаем. В таких случаях на отстающий участок нередко наваливается вся партия, помогая вытаскивать этот участок из провала.
Такие провалы в других ведомствах менее остро чувствуются. Провалы же в нашем деле сказываются на всем упрочении Советского государства. Наиболее острым в этом смысле явился такой наш провал, как запоздание с разоблачением к.-р. троцкистско-зиновьевского заговора. Этот провал нашел непосредственное отражение в деле убийства Сергея Мироновича Кирова.
Если отвлечься от персональной вины непосредственных физических убийц и их вдохновителей и организаторов, то ответственность за убийство тов. Кирова также лежит и на наших органах. Совершенно бесспорная истина, что тут мы прозевали. Тем более, казалось бы, что такой факт, как убийство тов. Кирова, должен был мобилизовать
