я?
– А ты – это ты. Настоящая, живая. – Ласковые пальцы стирают со щек соленую влагу. – И плачешь по-настоящему, хоть это всего лишь сон. Последний наш сон, малыш. Эту встречу я планировал на случай, если тебе понадобится помощь или совет, если когда-нибудь тебе будет плохо и ты не будешь знать, что делать. Только я и не предполагал, что тебе будет так плохо.
– Папа…
Прижимаюсь к широкой груди. Обнимаю за шею.
Он такой реальный: от тела исходит тепло, дыхание шевелит мои волосы, а рубашка пахнет хвоей. И руки, такие сильные и нежные, такие родные.
– Поговори со мной. Пусть меня уже нет, но, может быть, в моей памяти ты отыщешь ответы на свои вопросы.
– Я… Это тяжело объяснить словами. Но ты ведь и так все знаешь?
– Знаю. Моя память, твоя память – сейчас они почти неотделимы. И твоя боль так похожа на мою, словно моя судьба перешла к тебе по наследству.
– Не говори так. Это не твоя судьба – моя. Моя глупость. Мои ошибки. И я не знаю, что мне делать теперь…
– Ты справишься, – кивает он уверенно, и светлая челка падает на лоб. Какой же он красивый! Как древний бог. Как дракон. – Ты ведь необычная девочка у меня, малыш. Наполовину человечек, глупенький и растерянный. А на вторую – дракон, мудрый и сильный. И этот мудрый дракон всегда будет приходить на помощь глупенькому человечку.
– Где был мудрый дракон, когда глупый человечек ломал свою жизнь? – вздыхаю я.
Молчим. Белое облако вокруг нас сгущается, наползает на ноги, пушистой ватой кутает плечи.
– Пойдем со мной, – говорит до боли реальное воспоминание о том, кого давно уже нет.
Рассеивается туман, втягивается в цветные стены, уползает под пол.
– Красиво, правда?
Просторная светлая комната. Два огромных окна плавают в зыбкой лазури невесомых занавесок. Потолок – голубое небо с белыми барашками облаков. Пол – мягкий ковер золотисто-песочного цвета. И по стенам разлито безбрежное море.
– Это должна была быть твоя спальня. Здесь поставили бы кроватку в виде кораблика с пологом-парусом. Тут – сундук для игрушек. Огромный пиратский сундук.
– Откуда ты знал? – Снова на глаза набегают слезы. – Про море?
– Я не знал. Это твоя мама. Я сердился, но она ничего не хотела слушать – как только ей становилось лучше, шла сюда. Смешивала краски, взбиралась на стремянку и расписывала потолок, потом стены. Никакой магии. Все по-настоящему… А вторую комнату так и не закончила. Словно предвидела, что в ней некому будет жить. Она не была волшебницей, но всегда тонко чувствовала мир вокруг, предугадывала все наперед. И что случится с ней… Еще с самого начала, когда я сам был уверен, что все будет хорошо…
Он с удивлением проводит по лицу пальцами и долго смотрит на оставшиеся на них капли.
– Я и не думал, что так бывает. Меня ведь нет. Только воспоминания, которыми я хотел с тобой поделиться. Я был уверен, что оставлю тебе лишь это. А свою боль заберу с собой.
– Папочка!
Какие
