не смог бы выразить собственное мнение ни по одному, пусть даже самому простому вопросу. И это продолжалось бы до тех пор, пока старшая дочь и незамужняя сестра – дамы решительные и сильные, объединенные взаимным антагонизмом, – не договорились бы между собой, кому предстоит управлять и самим графом, и его обширным домом.
К счастью, для тревоги нет ни малейших оснований. Уверен, что супруга будет и впредь твердой рукой вести графа Н. к высокой цели здравого смысла и общественного блага. Ее сиятельство найдет в себе силы направлять деятельность мужа по пути доброты и рассудительности и еще долгие годы будет с достойной восхищения экономностью и завидным благоразумием обустраивать фамильные поместья. Графиня Н. – живая, энергичная леди с пышными формами, и в венах ее течет кровь многих поколений крепких здоровых предков. К тому же она относится к себе с той же безупречной заботой, которой окружает всех, кому посчастливилось оказаться рядом.
– Помню, – поведал доктор, когда мы обедали в дружеской обстановке и дамы удалились в гостиную, чтобы без помех обсудить слуг, мужей и прочие хозяйственные вопросы, а нас оставили в обществе кларета и сумерек, – помню, однажды в нашей деревне разыгралась холера (кажется, лет двадцать тому назад). Так вот, эта бескорыстная женщина отказалась от лондонского светского сезона, чтобы остаться здесь и взвалить на свои плечи тяжкий груз. Не склонен петь дифирамбы: работа ей нравилась, и она ощущала себя в своей стихии. И все же должен признать, что трудилась она хорошо. Не боялась. Если того требовали обстоятельства, носила больных детей на руках. Всю ночь просидела в комнате площадью не больше двенадцати квадратных футов между умирающим крестьянином и его умирающей женой. И ничего с ней не случилось. И шесть лет назад, в разгар эпидемии оспы, вела себя точно так же. Невозможно поверить, что за всю свою жизнь леди проболела хотя бы один-единственный день. Помяните мое слово: графиня Н. будет все так же лечить больных в нашем приходе, когда мои кости будут греметь в гробу, и определять законы литературы, когда ваш бюст уже станет привычным украшением Вестминстерского аббатства. Замечательная женщина, хотя могла бы чуть меньше командовать.
Он рассмеялся, однако нотка раздражения в голосе не ускользнула от моего внимания. Доктор и сам казался человеком властным. Не думаю, что ему пришлась по душе та спокойная уверенность, с которой почтенная дама захватила в свои руки все вокруг, включая его самого и его работу.
– А вам еще не приходилось слышать историю свадьбы? – поинтересовался он.
– Нет, – ответил я. – Чьей свадьбы? Графа?
– Я бы скорее говорил о свадьбе графини, – уточнил он. – Когда я сюда приехал, в округе без умолку сплетничали об этой истории, но со временем другие любопытные события постепенно стерли ее из памяти. Не сомневаюсь: почти все уже забыли, что графиня Н. когда-то стояла за прилавком в кондитерской.
– Что вы
