мальчик.
– А Марцина? – со злой ухмылкой спросил Армен.
– Не смей упоминать при мне эту змеюку, муж, – задрожала от негодования Аселма. – Это самое злобное существо, которое мне доводилось когда-либо видеть. Помнишь, что она сделала с моей кошкой? Ужас какой-то!
– Отчасти в этом была и твоя вина, любовь моя, – улыбнулся он. – Ты сама в ее присутствии сказала, что хотела бы, чтобы Флафи жила вечно, потому что ты ее очень любишь. Но с другой стороны – хотела бы, чтобы она держалась подальше от птиц в саду, потому что тебе также нравится слушать птичье пение. Марцина просто хотела тебе угодить.
– Она превратила мою кошку в камень, когда та пряталась в розовых кустах, Армен! – вне себя закричала Аселма. – Она ужасный ребенок!
– Ничего страшного не произошло, любовь моя, – рассмеялся Армен. – Лара вернула кошке первоначальный облик.
– Да, но она очень изменилась с тех пор, – пробурчала Аселма.
– И ни одной птицы в твоем саду, – заметил он.
Аселма фыркнула.
– У меня нет ни малейшего желания обсуждать свою племянницу, – заявила она. – Завтра утром на рассвете отправимся в замок. Ты будешь регентом, это единственное, что я могу добавить, муж мой.
– Как бы не так, – пробормотал тот так тихо, что Аселма не расслышала.
Его серые глаза стали задумчивы. Он начал размышлять, успел ли его шурин оставить какие-нибудь распоряжения для своего единственного сына перед тем, как произошел несчастный случай. Он рассеянно потер лысину. Армен очень сильно любил жену и столь же сильно не хотел брать на себя бремя регентства, верно, как и Тостиг. Они были вполне довольны своим статусом землевладельцев, у которых уже выросли дети. Они начинали стареть. У них уже не было желания обременять себя ответственностью за судьбу государства и всего народа. Было бы лучше, если бы все стало, как раньше, когда мужчины Теры не слышали голосов своих жен. Аселма, так же как и ее сестра, всегда говорили о том, что жены должны служить своим мужьям, хотя на деле обе были слишком честолюбивы. Любопытный парадокс. Интересно, догадывался ли его племянник о проблеме, которую он породил своим появлением.
Как бы то ни было, но поздним вечером Тадж возвратился в замок. Неожиданно он почувствовал себя очень усталым и расстроенным в свете произошедших событий. Ему было всего лишь тринадцать лет, а на его плечи вдруг упал груз ответственности за Теру и его народ.
– У меня не получится! – отчаянно воскликнул он, обращаясь к самому себе, и сгорбился.
Он стоял в одиночестве посреди комнаты матери. Тадж чувствовал, как от подступающих слез начинало щипать глаза.
– Судьба не посылает испытаний, которых нельзя было бы преодолеть, – раздался полный сочувствия голос.
– Принц Калиг! – встрепенулся Тадж, увидев выходящего из сумрака великого принца-тень. – Что мне делать? Я не могу быть доминусом. Я еще слишком молод.
Принц-тень опустил руку на плечо Таджа.
– Присядем,
