далеко не в каждом путеводителе, то, вне всякого сомнения, он там побывал.
И если героиня романа так похожа на хозяйку ресторана – вплоть до темно-зеленого шелкового платья, что висит у нее в шкафу, и жемчужного ожерелья с большим овальным камнем, которое она получила в подарок на свое восемнадцатилетие, – то это можно объяснить либо чудовищно невероятным совпадением, либо тем, что он видел эту женщину!
Но вот то, что она в самый несчастливый день своей жизни выбрала в магазине именно эту книгу из сотен других, никак нельзя считать совпадением.
Это моя судьба говорила со мной. Но что она хотела мне сказать?
В задумчивости я посмотрела на обложку с фотографией симпатичного улыбающегося мужчины, который сидел в каком-то английском парке, небрежно откинувшись на спинку скамейки. Но сколько я ни рылась в своей памяти, выдвигая один за другим ее ящики, этого лица я там не находила. Имя автора – Роберт Миллер – также ни о чем мне не говорило.
Я не знала никакого Роберта Миллера, да и вообще не водила знакомств с англичанами, за исключением туристов, время от времени заглядывавших в мой ресторан, и одного парня из Уэльса, прибывшего в Париж по студенческому обмену, когда я была еще школьницей. Он походил на друга дельфина Флиппера[7]: с такими же огненно-рыжими волосами и усеянным веснушками лицом.
Я внимательно вчитывалась в биографию автора: «Роберт Миллер, до того как написал свой первый роман „Улыбка женщины“, работал инженером в крупной британской автомобильной фирме. Он любит старые машины, Париж и французскую кухню и живет вместе со своим йоркширским терьером Роки в коттедже неподалеку от Лондона».
– Кто ты, Роберт Миллер? – вполголоса спросила я и снова посмотрела на фотографию. – Кто ты и откуда меня знаешь?
И тут в моей голове появилась одна идея, которая нравилась мне все больше и больше. Я захотела познакомиться с этим автором, который в самые тяжелые часы моей жизни не только вселил в меня мужество, но и, похоже, оказался каким-то загадочным образом со мной связан. Я решила написать ему. Для начала поблагодарить, а потом пригласить его провести волшебный вечер в моем ресторане, чтобы выяснить все насчет этого романа.
Я села и, приставив указательный палец к груди писателя, который в этот момент, должно быть, выгуливал свою собачку где-нибудь в Котсуолдсе, произнесла вслух:
– Что ж, посмотрим, мистер Миллер.
Мистер Миллер улыбался как ни в чем не бывало. Странно, однако я ни секунды не сомневалась в том, что мне удастся разыскать своего, пока единственного, биографа. Могла ли я тогда знать, что именно этот писатель боится публичности как чумы?
2
– Писатель как чумы боится публичности? Что вы имеете в виду? – Месье Монсиньяк вскочил на ноги. Его огромный живот дрожал от волнения, а громоподобный голос застав ил членов редакционного совета еще больше вжаться в кресла. – На сегодняшний день мы продали почти
«
