вам за добрые вести, – с явным облегчением кивнула она.
Руперт поднялся с дивана и рявкнул:
– Достаточно благодарны, чтобы ответить на заданный ранее вопрос?!
– Я бы просила вас не повышать на меня голос, сэр!
«Так-то лучше, – удовлетворенно хмыкнул про себя Руперт, когда в фиалковых глазах полыхнул непокорный огонек. – Намного, намного лучше».
– Очень хорошо, Пандора, – сухо отметил Руперт, сознательно переходя на более вежливый тон. – Будьте так любезны, объясните, почему все ваши пожитки уложены в сундуки и почему утром к вам приходил поверенный. Во всяком случае, если я правильно понял и поверенный действительно пришел утром.
Она возмущенно стрельнула на него глазами.
– Да, в коридоре действительно стоят сундуки, и мой поверенный действительно приходил ко мне нынче утром, – подчеркнула она, – потому что я покидаю Лондон.
Подозрения подтверждались. Он недовольно нахмурился:
– Мудро ли с вашей стороны уезжать из столицы в одно время с Сугдоном?
Кровь бросилась ей в лицо.
– Это чистое совпадение.
– Мне-то это понятно, а как насчет остальных?
– Мне кажется, мы с вами сошлись на том, что свет может говорить, что ему вздумается, невзирая на мои поступки.
– Не люблю, когда мои слова оборачиваются против меня, – помрачнел он.
Пандора пожала хрупкими плечами.
– Даже если это правда?
– Когда вы уезжаете? И куда? И как надолго?
Она неопределенно махнула рукой в кружевной перчатке.
– Как только все будет готово для отъезда. Что касается того куда и насколько… Я решу в ближайшие дни.
Руперт окинул ее критическим взглядом прищуренных глаз. Неужели он ошибся в этой женщине, посчитав ее храброй? Ведь она так здорово держалась после физической и словесной атаки Сугдона. И стойко отражала все его, Руперта, нападки в карете по дороге домой.
– Другими словами, вы позволили общественному мнению взять над вами верх и решили сбежать.
– Это несправедливо! – Теперь уже ее щеки горели настоящим румянцем.
– Несправедлива жизнь, но не я, Пандора, – пожал он плечами.
– Я никуда не сбегаю, ваша светлость, – подняла она подбородок. – Я просто решила, что общество пока не готово… простить или забыть события годичной давности.
– И никогда не будет готово, если вы сбежите, поджав хвост, и спрячетесь у себя в норе.
Сказать, что он разочарован в ней, означало бы признать, что их мимолетное знакомство слишком много для него значит. А этого он не допускал, не мог допустить за годы безраздельного цинизма.
Черт побери, уже одного вчерашнего неприятного возвращения в Страттон-Хаус достаточно, чтобы вспомнить, насколько женщины непостоянны. Этим неприятностям пора положить конец, как и всей ситуации
