заорал японский магнитофон, и все перешло в пьяную анархию.
– Танцы, – завопил кто-то нетрезвым голосом.
Танцы! Громко сказано, ведь они, эти дикие пляски, танцы напоминали отдаленно. Столы совсем уже захламились пустыми бутылками, банками и окурками в тарелках, недоеденными кусками.
– Полк пришел! – раздался истошный вопль из дверного проема. – Ура!!!
Стулья с громким стуком полетели на пол, и все бросились на улицу. Ночной воздух был наполнен клубящейся пылью, стелившейся над расположением полка. Могуче лязгали гусеницы боевой техники, стоял непрерывный рев двигателей. Техника шла краем полка, где-то вдалеке, и за пылью была не видна.
Все куда-то убежали, а на крыльце остались лишь мы, те, кто был в зеленых форменных рубашках – новички. Ребята нервно курили. Я отправился в казарму знакомиться с ротой.
Через некоторое время в пустую казарму, по которой я бродил (казарму роты мне показали по дороге к общежитию, поэтому я знал, где она находится), ввалились несколько грязных пыльных солдат, обвешанных оружием, боеприпасами, вещами. Они уставились на меня, как на «марсианина», и, обойдя стороной, водрузили все свое имущество возле коек. Принялись что-то обсуждать.
Откуда-то прибежал маленький прапорщик-армянин и, разоравшись, послал всех прочь. Солдаты начали носить оружие в оружейку, вещи – в каптерку, а бойцы все прибывали. Разгрузившись, они сели по кругу и принялись ужинать.
Кровати были аккуратно заправлены, но без наволочек и простыней. И только на двух были наволочки. Я подошел ближе и увидел на каждой койке фотографии в траурных рамках, а на белых простынях, завернутых уголком, букеты цветов.
Прапорщик спросил:
– Вы кто у нас будете, товарищ лейтенант?
Я ему объяснил, что я новый зам. командира роты по политчасти. Мы пожали друг другу руки.
– Старшина! Это кто? Что случилось? – обратился я с вопросом.
– Ширков и Спица, наводчик-оператор и механик БМП. В прошлом рейде погибли. На Панджшер ходили. Броня сопровождала колонну «наливняков», погибли геройски. Гранатометчики из «зеленки» расстреляли, пять пробоин в бортах. Механик выполз без ног и умер в госпитале, а наводчик вел огонь из горящей машины и стрелял, пока не взорвалась башня. По полгода всего прослужили в части, весной пришли. Первые потери в этом году в роте.
Старшина вздохнул и нервно постучал по ладони плеткой.
– Новый ротный пришел из дорожного охранного батальона, принес несчастье. Фамилия предыдущего командира – Беда, но он был очень даже везучим. Из-за баб погорел – сняли. Мои слова командиру роты не передавай. Его, правда, во время обстрела не было, пехота сидела вся в горах, а на броне – только техник и экипажи, отстреливаться некому.
– И часто такое? – кивнул я в сторону фотографий.
– В батальоне вообще-то часто, а в роте у нас – нет. Рота счастливая, умелая. Будем надеяться, что и тебе повезет.
К казарме шли офицеры, и старшина побежал им навстречу. Доложил и кивнул на меня,
