талина.
Все «три источника» удивительно противоречивы, грешат неточностями и совершенно фантастическими вымыслами, что невольно наводит на мысль об их ангажированности, особенно первый и третий из названных выше источников.
«Свидетельства» Н.С. Хрущева таковыми можно считать с большой натяжкой, поскольку в зависимости от обстоятельств и по мере удаления от тех трагических дней, он решительно менял свою точку зрения и «вспоминал» именно то, что ближе всего соответствовало создававшейся той или иной политической конъюнктуре.
«Легенда Лозгачева» по своей содержательной части настолько неестественна и фантастична, что просто не может использоваться в качестве документального источника при анализе ситуации, связанной со смертельной болезнью И.В. Сталина. «Ценность» «лЛ», однако, состоит в том, что она может «подсказать», что же пытались скрыть составители легенды, авторами которой, совершенно очевидно, не являются представители охраны. Об этом, прежде всего, говорит сама процедура ее появления и введения в оборот. Действительно, не прошло и года после выхода сочинения А. Авторханова на Западе, как появляется альтернативная версия «Загадки смерти Сталина», призванная опровергнуть самые фантастические версии, широко «гулявшие» в свое время в западных СМИ и вновь «озвученные» А. Авторхановым.
Первый вопрос, который задает себе пытливый читатель, почему в 1956—1957 годах эти версии (И. Эренбурга, П. Пономаренко, «старых большевиков») не вызвали сколько-нибудь серьезной ответной реакции со стороны официальных властей страны, а поздняя публикация этих версий в книге А. Авторханова имела столь серьезные, но самое главное, столь «загадочные» последствия. Ведь никому нынче не приходит в голову мысль, что один очень «инициативный» охранник А. Рыбин вдруг «вспомнил» через 24 года, что, наверное, остались еще в живых свидетели этой смерти, и что нужно их собрать и «договориться» об идентичности своих «воспоминаний». Понятно, что инициатива создания единой и неповторимой «версии охраны» исходила из правительственных кругов, которые ни до этого момента, ни после не поднимали вопроса об официальном исследовании результатов расследования этого загадочного явления. Таким образом, «легенда Лозгачева» никаким документальным свидетельством смертельной болезни И.В. Сталина не является, но, по странному стечению обстоятельств, вот уже 33 года она тщательно анализируется, критикуется, признается или частично отвергается всеми исследователями, кто бы ни обращался к этой теме.
Следовательно, наиболее достоверным источником для объективного исследования «загадочной смерти Сталина» является, как раз, сочинение А. Авторханова, несмотря на его патологический антисоветизм и антисталинизм. По крайней мере, все, что касается непосредственно приведенных в книге версий «убийства» Сталина, автором лично ничего не придумано. Мало того, собрав воедино «гулявшие» в течение 20 лет в западных СМИ, и опубликованные на Западе в «Воспоминаниях Хрущева», взаимоисключающие версии «убийства Сталина», сам автор относится к ним весьма критически, уповая на то, что ему недоступны были архивные материалы, которые могли бы подтвердить или опровергнуть эти версии. Чего нельзя сказать о современных авторах, по-прежнему вдоль и поперек «исследующих» явно завиральную «легенду Лозгачева».
Эта легенда «удобна» тем, что на ее основе можно все что угодно доказать и, напротив, все что угодно опровергнуть. Этому в немалой степени способствует первый из вышеназванных первоисточников – мемуары Н.С. Хрущева. Поскольку при сопоставлении этих двух версий, буквально «ум за разум заходит», то для «исследователей» открывается такой простор для умопомрачительных гипотез и версий, что назвать их, кроме как фантастическими, никак нельзя.
Со временем сложилась некая устойчивая «классическая» версия о последних днях жизни Сталина, которую в систематизированном виде оформил и опубликовал Н. Зенькович («Тайны уходящего века – 3. Лжесвидетельства. Фальсификации, Компромат». М.: «Олма-Пресс», 1999). Версия Н. Зеньковича «выдвигает» в качестве основного организатора убийства Сталина Л. П. Берию, хотя не исключает участие в этом преступлении, возможно косвенно, и других членов знаменитой «Четверки» (Н. Хрущев, Г. Маленков, Н. Булганин).
Другой вариант «классической» версии убийства Сталина развил Ю. Мухин, который, в отличие от Н. Зеньковича, решительно исключил из числа потенциальных убийц Сталина Берию, а основную ответственность за это преступление возложил на Н.С. Хрущева, который, как мы уже видели ранее, и сам неоднократно намекал на свое участие в этом «загадочном преступлении».
Последующие поколения исследователей поддерживали и развивали одну из этих «классических» версий в зависимости от своих симпатий или антипатий к Сталину и Берии. Мало-помалу круг «исследователей» стал смыкаться, они ссылались на первоисточники, на версии Н. Зеньковича или Ю. Мухина, а затем и друг на друга, как на достоверные источники, двигаясь, по существу, по замкнутому кругу. При этом образовался не один круг, а, как минимум, два. В первом (наиболее многочисленном) круге ходили друг за другом те «исследователи», которые главного заговорщика
