оглядывалась по сторонам. Вскоре они вышли к набережной, и Сати задохнулась от хлёсткого сырого ветра.
– Долго нам ещё идти? – девушка окинула взором длинный пирс, держащий на привязи несколько судёнышек, практически полностью скрывавшихся в набегающих студёных волнах.
Оглянувшись на нее через плечо, попутчик молча указал на небольшой домик, примостившийся в самом углу, позади громадин-складов, где портовые службы держали разнообразный забытый хлам. Подойдя ближе к строению, Сати недоверчиво оглядела шаткую лестницу, которая вела к железной двери, изрядно потрёпанной ржавчиной. Она заметила, как её спутник внимательно осматривает поддёрнутое тьмой пространство, оставшееся позади и как будто принюхивается, пробуя выискать чуждые запахи в порывах морского бриза.
– Поднимайся, – коротко бросил он, всё ещё не отвлекаясь от вздымающегося серой пеленой моря.
Дверное полотно отворилось и изнутри потянуло тёплой затхлостью, луком и терпкими травами, блеснул огонёк лампочки, и Сати шагнула в неизвестность.
Глаза не сразу привыкли к свету и первое, что девушка увидела, был щербатый стол, занимавший почти половину каморки. Очевидно стародавняя, пережившая не одних хозяев, отполированная временем столешница была испещрена древесными морщинами, в складках которых скрывались неприметные полустертые надписи. Но в тот же момент, как Сати попыталась разглядеть их, на поверхность стола опустилась белая скатёрка, местами потрёпанная и поддёрнутая желтизной.
– Проходи-проходи. Я Зинаида, – благодушно улыбнулась суетящаяся по хозяйству женщина. – На-ка поставь!
Она сунула девушке в руки две плошки: в прозрачной креманке янтарём переливалось варенье, а в глиняной миске горкой лежало пахнущее корицей печенье.
– Сейчас чаёк поспеет, – пухлой рукой женщина потрогала горячий бок закипающего чайника. – А ты чего стоишь-то? Одёжку верхнюю скидывай в прихожке и садись. Почаёвничаем, поговорим.
Сати повернулась и не обнаружила своего провожатого.
– А где Антиквар? – Растерянно промолвила она, расстёгивая пуговицы стёганного пальто.
– На что он тебе? Проводил и пошёл человек по делам! – Зинаида подскочила как ужаленная от затяжного свиста чайника. – Ну вот поди ж ты опять. Всё никак не привыкну, вопит как окаянный. – Ворча себе под нос, она пустила дымящуюся струю в заварочник, откуда вскоре повалил, напоенный благоуханиями летних цветов, пар.
– Но как же? – Сати развела руками.
– Да не переживай, он мне загодя сообщил, что не останется. Позже подойдёт. – Успокоила её женщина. – Ну, давай вареньицем побалуемся. – Пригласила Зинаида гостью, – сама сварганила летом. Соседка яблок подкинула, я-то дюже их люблю.
Звонким ручейком вился рассказ Зинаиды о жизни, она пересыпала его потешными словечками, подливала пахучую жидкость в чашку девушки, но между тем внимательно рассматривала гостью.
– Ну что время принимать царство-то нынешнее. – Хлопнула ладонями о поверхность стола тётенька так, что Сати дёрнулась от неожиданности. – Пойдём, я тебе всё покажу. – Щёлкнув выключателем на стене, женщина поманила девушку за собой по круто уходящей вниз лестнице. – Местечка тут немного, да и запустила я малость работу свою, – Зинаиды прыснула со смеха. – Я, когда сюда пожаловала, этакий кавардак имелся, еле разгребла.
Искрами вспыхивали и тут же затихали лампы, то перед вошедшими, то где-то в глубине помещения, и, наконец, последняя дрожащая волна света улеглась, и перед Сати открылся большой подвал, заваленный разномастными вещами. Сати изумилась, с виду домик был неказист и мал, но вот нижняя подвальная часть была огромной.
– Ну да с набережной лишь только фасад видать, – Зинаида словно разгадала мысли гостьи. – Строение-то, знаешь, очень далеко вглубь идёт. Я-то до конца и не доходила. Там чуть ли не лабиринты. Боязно! Здеся гремит чего-то по ночам, но ты не бойся, пошумит и перестанет. Крысы, наверное. – Зинаида передёрнула плечами. – От ты посмотри, чего деется, я энту лампочку, – женщина указала туда, где в глубине помещения стеллажи терялись во мраке, – уже замучилась вкручивать. День через день перегорает. Ну ничего, здеся поутру много портовых ребятишек бегает, поймаешь кого из них и попросишь ввернуть. Сама не лазай, там вообще ноги переломать можно. Да и кто его знает, чего там водится, там дверца тоненькая от остальной части подвала наш кусок отделяет. – Зинаида зычно зашлась смехом и вскоре, утерев выступившие слёзы, продолжила давать инструкции по работе.
Краска схлынула с лица девушки после тех деталей, которые обрисовала словоохотливая женщина. Антиквар описывал ей предстоящую работу несколько по-другому. И уж никак не ожидала Сати, что в этом месте будет так темно и мрачно. Она с опаской поглядывала в ту сторону, где во мгле терялась та самая тоненькая дверь.
– Кладовщицей у этаких чумных ишачить
