процитировала Шопенгауэра, – сказал дед. – Когда ты слушаешь чей-либо рассказ, ты должен задаваться вопросом: стоит ли этот товар огранки и какой бы ты ее хотел видеть? – добавил он.
– Хорошие идеи характеризуются тремя основными компонентами: они появляются редко, пропадают быстро, и тем, что они… хороши, – вставил отец.
– Настоящий человек искусства сможет подчеркнуть и передать то, чего обычный человек не заметит. Для того чтобы создать что-либо, необходимо обладать умением терпеливо прислушиваться к собственной фантазии, – сказала бабушка, улыбаясь и слегка кивая деду.
– В наше время никому не дано создавать новые сюжеты, и лишь избранные способны оформлять их по-новому, – вставил отец.
– Каждое новое событие ложится на наш психологический облик, как дополнительный археологический слой, покрывающий предыдущий, раскапывая который, нужно ничего не повредить, – сказал дед.
– Интрига, приключение, афоризм – все это литературные «специи». Маленькие, незаметные моменты счастья одного частного лица по сравнению с большими и редкими счастливыми жизненными событиями так же незаметны, как и повседневные маленькие чудеса в сравнении с великими чудесами истории, многие из которых тоже далеко не все считают таковыми. Разве они не достойны описания? – произнес прадед. – В любом случае, хорошие книги позволяют нам забыть на время нашу далеко не дружественную среду и создают внутри нас иллюзию некоего внутреннего уюта.
Ной слушал как зачарованный. Он ощущал себя новорожденным младенцем, вокруг колыбельки которого собрались самые близкие, беспокоящиеся о нем люди.
В комнате воцарилась тишина. Ной понял – от него ждут, чтобы он сказал что-нибудь. Он еще раз оглядел всех: отец, еще без очков, гладко выбритый, в консервативно-строгом темном костюме, как если бы он собирался в суд; прадед с едва заметно искривленным носом в традиционном лапсердаке и высокой бархатной ермолке; дед с небольшими усами, редковатыми волосами и в модном для своего времени костюме; и конечно, бабушка с аккуратно уложенными слегка седеющими волосами в скромном темном платье. Все они молча и внимательно смотрели на него в ожидании.
– Быть может, вы могли бы мне рассказать какие-нибудь интересные истории, а я попытаюсь из них что-нибудь сделать? – осторожно спросил он. – Я думаю: учитывая ваше прошлое, у вас найдется что-нибудь для моих писательских попыток. Все четверо переглянулись со сдержанными улыбками, перебросились несколькими фразами на непонятном, но почему-то не чужом Ною языке.
– Что ж, думаю, можно попробовать, – сказал прадед.
– Только помни, как говорят в театре: «Протекция может помочь дойти только до сцены. На сцене все уже зависит только от тебя самого», – не изменяя себе, нравоучительно добавил отец.
– Да-да, конечно, кому как не тебе разбираться
